– Борис Геннадьевич, дети играли и нашли заминированное место. Помогите – разминируйте, иначе кто-нибудь подорвется.

Я озадаченно почесал затылок:

– Рамзан, я как сглазил: только тебя укорил, и ты через десять минут прибежал за помощью. Что за мина и где?

– Около мечети дети играли и нашли в водостоке под дорогой мину. Я заглянул туда, а там что-то длинное и круглое лежит – явно ваша, выставил охрану и никого не подпускаем.

– А с чего ты взял, что это мина, может быть, кусок трубы валяется?

– Нет, это точно мина.

Я опять почесал затылок:

– Да я, Рамзан, вообще-то не сапер. Ну ладно, поехали, посмотрим все-таки.

Мы заскочили на БРДМ и помчались к мечети, где уже собирался народ. Слезли с машины, и Рамзан издалека показал рукой на водосток под дорогой, который был единственным не забаррикадированным выходом из деревни. Я осторожно подошел, нагнулся и заглянул в темное, пахнувшее сыростью отверстие водостока. Приглядевшись к полумраку, увидел лежащий длинный предмет, но разглядеть толком его не смог. Чуть отодвинувшись в сторону, чтобы больше света упало внутрь, я еще раз заглянул и сумел разглядеть контейнер от противотанковой ракеты; целый он или использованный, разглядеть все равно не мог, но по крайней мере крышка контейнера с этой стороны была закрыта. Я поднялся из канавы, перешел на другую сторону дороги и снова поглядел в бетонный водосток. Теперь ясно разглядел контейнер: и с этой стороны крышка контейнера была закрыта. Он лежал, наверно, уже несколько дней, так как был слегка покрыт пылью. Никаких проводов, идущих к контейнеру ни с этой стороны, ни с той, я не заметил.

Я выпрямился и подозвал рукой к себе замполита с техником, которые приехали со мной. Сделал озабоченное лицо и стал деланно размахивать руками, как будто что-то бурно обсуждал со своими подчиненными, а сам их инструктировал:

– Алексей Иванович, Игорь, там контейнер с противотанковой ракетой лежит, вроде целый и ничего к ней не подсоединено, но вы сейчас перед чеченцами разыгрываете «драму», что якобы там стоит очень сложный и мощный фугас и Борис Геннадьевич сильно рискует, самостоятельно разминируя его.

Кирьянов и Карпук, зная, что за нами наблюдают, чуть заметно ухмыльнулись:

– Борис Геннадьевич, мы сейчас такую комедию сыграем, что они вас до вашей замены одними деликатесами кормить будут.

– Смотрите только не переиграйте.

Я на виду жителей деревни с озабоченным лицом сделал несколько кругов вокруг водостока, приседая и заглядывая в зияющую темноту, сокрушенно покачивая головой и почесывая затылок. Затем поднял взгляд к небу, картинно перекрестился и лег у края водостока, запустив руку в темноту. Ощупал контейнер и убедился, что с этой стороны никаких проводков нет, не было их и с той стороны. Осталось самое опасное: затаив дыхание, я напрягся и с усилием потянул контейнер на себя. Протащив его сантиметров тридцать по трубе к себе, окончательно убедился, что контейнер с противотанковой ракетой внутри никакой опасности не представляет. Я поднялся, вытер пот со лба и, услышав обрывок объяснения замполита, ухмыльнулся.

– …тот, кто ставил мину, не рассчитал, что когда она рванет, то не только военные пострадают, но от взрыва наполовину разрушит мечеть с одной стороны, а с другой вон тот дом, поэтому оттуда надо эвакуировать жителей.

Я уже спокойно лег на землю и запустил руку к контейнеру, отщелкнул предохранительную крышку для соединения контейнера с противотанковой установкой и замер, делая вид, что провожу разминирование фугаса. Через пятнадцать минут решительно поднялся, отряхнул форму от пыли и подошел к Рамзану, а из-за заборов в это время, на приличном расстоянии, выглядывало голов двести.

– Рамзан, ну вам и повезло! Я еле сумел отсоединить радиовзрыватель от мины. Не знаю, на кого они ставили фугас, но войска-то по этому мостику ведь не ездят. Ну, взорвали бы боевики, когда русские проезжали бы мимо, ну, скинуло бы кого-нибудь с брони, поломало бы ребра, ноги, но не убило бы. Зато взрывная волна пошла бы по бетонному водостоку в обе стороны. С той стороны мечеть к черту бы полетела, а с той вон тому дому и тому амбец пришел бы… – я поворачивался и показывал руками то на мечеть, то на дома и вешал лапшу главе администрации, а тот послушно поворачивался за моей рукой и потемневшими глазами смотрел то на мечеть, то на дома и все больше мрачнел.

– Вот к чему может привести бестолковое и безмозглое сотрудничество с боевиками, – подвел я итог моей «беседы», но это я уже адресовал и подошедшему хозяину дома, который якобы должен был пострадать от взрыва. Тот тоже помрачнел и что-то быстро и решительно проговорил Рамзану: как я понял, с кем-то он хотел разобраться.

Пока я разговаривал, Игорь вытащил контейнер, загрузил его на БРДМ, и мы укатили в штаб полка, где я передал особистам ракету. А в это время подошла колонна с заменщиками, и в штабе начался форменный бедлам: сначала все здоровались, обнимались, когда встречались со знакомыми, потом всю эту толпу построили и начали разбираться – кто взамен кого приехал.

Знакомых офицеров и прапорщиков было не так уж много. Вместо Будулаева командиром первого батальона приехал майор Тищенко. Несмотря на то что несколько лет тому назад оба мы бегали капитанами и поддерживали дружеские отношения, поздоровался он со мной холодно и как-то свысока. Славка Упоров приехал командиром ремонтной роты, но он остался принимать роту в старом лагере. Подполковник Андреев заменял командира третьего батальона. Но пообщаться с ним толком не пришлось, его сразу же утащили к командиру полка. Были еще несколько знакомых офицеров, но основная масса прибывших была из других гарнизонов.

Кирьянов и Карпук вскоре привели ко мне своих заменщиков, а также замену для старшины. Мне они сразу не понравились. Я до того привык к своим подчиненным, к Мишкину и Пономареву, что если бы пришли даже отличные офицеры, то и они мне наверняка не понравились бы.

Новый замполит – лейтенант двухгодичник, «живого» солдата, наверно, никогда не видел, а тут полуобстрелянные бойцы, которые уже считают себя бывалыми фронтовиками. Техник – прапорщик, зовут Анатолий, в глазах неуверенность и тоска. Старшина – мужчина в возрасте, но какой-то мягковатый и больно уж домашнего вида. Однако подчиненных, как и начальников, не выбирают. Вздохнув, я махнул рукой на БРДМ и, разместившись на броне, мы двинулись к себе. Только отъехали от поворота дороги, скрывшего штаб, метров на триста, как нас обстрелял пулеметчик боевиков, который расположился, по всей видимости, ниже позиций седьмой роты и теперь мог обстреливать этот участок дороги. Длинная очередь стеганула обочину дороги, подняв облачка пыли, а еще несколько пуль ударило в корму БРДМ, обиженно взвизгнув. Все пригнулись, а Степанов по моей команде выжал из двигателя максимум, и через несколько секунд нас скрыл от пулеметчика край скалы. Поглядывая назад, я увидел, что этот небольшой боевой эпизод оказал сильное впечатление на прибывших. В расположении блокпоста меня уже ожидали Рамзан и его племянник, который держал в руках большой казан, а в ногах у них стояло несколько картонных ящиков.