Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Оставив оформленную по всем правилам бумагу на столе секретаря, я тенью скользнула к деканату, чтобы забрать там кое-какие вещи: любимая чашка, кое-что из канцелярии, сменную обувь. Затем так же незаметно вышла в вечерние сумерки и добрела до своего авто, рядом с которым стояла единственная машина — Олеси.
— Привет, давно тебя что-то не видно, — поздоровалась «подруга», копаясь в багажнике.
— Скажи еще, что ты не в курсе, — играть в любезность не хотелось. Я до чертиков от всего устала.
Олеся опустила дверь и ухмыльнулась.
— Ну как же, весь универ гудел. Лихо ты Святика окрутила, а строила из себя такую недотрогу.
— Ничего я не строила. Не знаю, почему ты относишься ко мне так предвзято.
— Только дуру из меня не держи, я прекрасно видела, что вы вместе, просто скрываете свои отношения. Да все видели.
— И что такого? Это не запрещено законом.
— Не запрещено, но почему именно Святоша? Не было других парней, что ли? Или по-соседству удобнее, далеко ходить не надо?
— А ты завидуешь, да? — я улыбнулась. И соврала бы, если бы сказала, что по-доброму. — Он же тебе самой когда-то нравился. Или нравится до сих пор, что скорее всего. Я еще тогда поняла, когда ты ко мне домой приходила и слилась с прямого вопроса.
— То есть тебе на него запасть можно, а другим нет? — моментально вскинулась она. — Да, он мне нравится, и что с того? Он многим нравится! Настоящий мужик, который знает, чего и кого он хочет.
— Только тебя не захотел и ты ядом подавилась? Теперь понятно, почему ты так изменилась, а я еще думала, в чем же причина. Ты просто не могла видеть как я счастлива!
— Я знала, что рано или поздно вы порвете, Свят просто не выдержал бы долго такую как ты. Что он вообще в тебе нашел? — брезгливо окинула меня взглядом. — Погрязла вся в нелепых принципах, загонах, строить его пыталась наверняка, прогибать под себя. Никакой мужик подобного терпеть не будет! Я прекрасно знала, что тогда, в клубе, он из-за тебя морду Соболеву набил. Я все видела и именно поэтому ушла.
— Теперь он в полном твоем распоряжении, пользуйся. Только как он не видел в тебе женщину раньше, так вряд ли рассмотрит сейчас.
Лицо напротив озарила злорадная улыбка.
— Он рассмотрел меня еще ДО тебя, дура наивная. У нас все было.
Еще один удар, хотя казалось бы, куда уж больше.
Сохранить хорошую мину при плохой игре — талант, который я хорошо прокачала.
— И когда, позволь спросить? — даже выдавила безразличную усмешку.
— Говорю же — до твоего приезда сюда. Он тогда с девушкой своей расстался и чуть ли не ежедневно в «Огнях» зависал. Я тоже тогда часто там бывала…
— Даже предполагаю почему.
— Да, я любила его! — повысила она голос. — Даже не так — сохла, а он меня вообще не замечал. То ли старая для него, то ли фигурой не вышла. Но в тот вечер он здорово накачался и вообще не соображал, что делает. Мы с ним прямо там, в клубе, в туалете. Я думала, что после этого между нами хоть что-то изменится, а знаешь, что вышло в итоге? На следующий день он ничего не вспомнил. Абсолютно. А я не стала унижаться и напоминать.
— Но надежду не теряла…
Но она меня будто даже не слышала, утонув в своих полных женской обиды воспоминаниях.
— А потом появилась ты, вся такая правильная, гордая, даже душок прошлого носила как будто золотую корону — попробуй фукни в твою сторону. И что вот он в тебе нашел такого особенного? А то, что он запал, я сразу поняла. Ты же никакая. Ни-ка-кая! И такая злость взяла. И зависть, да! Я просто жила мыслью указать тебе твое место, чтобы он тебя бросил. Чтобы тебе тоже больно стало, как и мне тогда. Чтобы тоже почувствовала себя униженной.
— Подожди… — меня словно обухом по голове ударили. — Эти фотографии… твоих рук дело?
— По-моему, вышло красиво, — победно улыбнулась она. — Я своего добилась: ты опозорена, со Святом рассталась. Он гордый и не простит того, что ты ему наговорила. Да, я стояла тогда неподалеку и все слышала.
Шок — это меньшее, как можно было описать мое состояние. Я ни разу не подумала ни на кого, кроме самого Бойко. Настолько зациклилась на, как мне тогда казалось — очевидном, что совершенно упустила из вида, что могут быть те, кто может желать либо мне либо ему зла.
— Но как ты достала фотографии из планшета Свята? Они же были только там, больше нигде.
— Выгодно иметь союзника, который играет на твоем поле.
Я в непонимании уставилась на бывшую подругу и, видимо, ее так распирало от ликования, что она решила выложить все карты окончательно.
— Соболев. Тот еще подонок, но что-то в нем все-таки есть, согласись. Он тоже был тогда в клубе и знал, что произошло между мной и Святошей, часто подшучивал на эту тему, даже шантажировал. Приходилось ему зачеты ставить за молчание. У них с Бойко там свои давние терки, он был злой на него за ту драку в клубе из-за тебя, за сломанный мизинец точил зуб. Уж не знаю каким образом, но он как-то попал в квартиру к Святу и нашел планшет, а там ваши интимные фотки. Перекинул себе — еще бы пройти мимо такой бомбы, а потом показал мне, чтобы в очередной раз поддеть. Вот, мол, тебя бортанул, а Ангелочка чпокает. Ну а дальше мы вместе придумали как одним ударом убрать с поля двух зайцев… Он и Лисицына — очередная бывшая Свята, пришли в универ пораньше и навели «красоту», — и едва не расхохоталась. — Видела бы ты свою рожу в то утро, она была достойна отдельных кадров.
Она буквально вся светилась, я же стояла словно пыльным мешком прибитая. К такой правде я оказалась не готова.
Выходит, это был не он, а я спустила на него всех собак. Даже толком не разобравшись в ситуации, не выслушав…
Сейчас меня даже мало волновала подлость бывшей «подруги» и ее свиты, наоборот — я была благодарна ей за болтливость. Ведь если бы не ее желание самоутвердиться, показать, что она победила, я бы так и не знала, как все было на самом деле.
— Ну и? Что ты теперь скажешь? Чего молчишь? Давай же,
