Наконец, когда забрезжил рассвет, Моисей вновь появился перед выстроенной на равнине еврейской армией. Он произнес перед строем еще одну речь: сказал, что верит в ведущего их в бой Иисуса Навина и в каждого из них — верит в то, что они с помощью Бога сумеют защитить свои семьи и вернуться с победой.

Эта речь, по всей видимости, вызвала ликование в армии, и эти ликующие крики сопровождали Моисея все время, пока он поднимался на холм — своего рода командно-наблюдательный пункт, с которого он вместе с Аароном и Хуром, сыном своей сестры Мириам, следил за ходом сражения.

Само же сражение шло с переменным успехом: пока Моисей держал поднятые кверху руки, евреи одерживали победу, но как только руки у него уставали (напомним, что ему к тому времени было 80 лет) и он опускал их вниз, начинали терпеть поражение. Так продолжалось до тех пор, пока Аарон и Хур не начали постоянно поддерживать руки Моисея — и в результате евреи обратили амалекитян и их союзников в бегство и наголову их разгромили.

Эта грандиозная победа, как снова верно замечает Иосиф Флавий, имела огромное значение сразу с нескольких точек зрения.

Во-первых, она придала евреям уверенность в своих силах, убедила в том, что они способны не только воевать, но и одерживать победу над любым врагом, а заодно и их веру в Бога и то, что Он помогает им и хранит их в любой ситуации.

Во-вторых, она показала окрестным народам, что евреи отнюдь не так беззащитны и небоеспособны, как кажется, и столкновение с ними чревато самыми неприятными последствиями. Именно преподанный амалекитянам урок привел к тому, что в последующие сорок лет их странствий по пустыне они почти не подвергались нападениям неприятелей.

В-третьих, как и евреи, амалекитяне, по Флавию, двигались по пустыне со своим станом, то есть всем своим имуществом, и в результате победы евреям досталась богатая добыча: скот, золото, серебро, медная посуда, ткани, ковры и — самое главное — оружие, которое добавилось к тому, которое они собрали после гибели у моря египетского войска. Теперь евреи и в самом деле были вооружены до зубов и могли выставить армию, по численности и вооружению не уступающую и даже превосходящую армии всех окрестных народов. Это означало, что путь к завоеванию Ханаана был открыт.

Наконец, победа над амалекитянами чрезвычайно укрепила авторитет Моисея как духовного, так и военного и политического лидера нации, внушила народу подлинную любовь к нему.

Воздетые к Богу руки Моисея во время боя с амалекитянами стали вечным символом того, что боевой дух армии, убежденность каждого солдата в справедливости той войны, которую он ведет, а также в том, что Бог в этой войне на стороне его народа, значат не меньше, а порой и куда больше, чем численность армии и ее оснащение самым современным вооружением. И справедливость этой истины доказывает как история еврейского народа, так и история многих других народов нашей планеты.

Необходимо отметить, что для евреев сами понятия «Амалек» и «амалекитянин» превратились в символ антисемитизма; иррациональной, патологической ненависти к еврейскому народу и — одновременно — в символ тех сил и идеологий, которые активно не принимают моральных ценностей Библии. Согласно Ветхому Завету и Талмуду, амалекитяне — это единственный народ на планете, который должен быть уничтожен полностью, от мала до велика, без всякой пощады и к детям, так как несет в себе идеологию человеконенавистничества даже на генетическом уровне. Наказ еврейскому народу уничтожить амалекитян, не забывая о том, как они преградили путь к горе Синай, будет предельно четко звучать и в духовном завещании Моисея:

«Помни, что сделал тебе Амалек, когда уходили вы из Египта; как застал он тебя в пути и перебил всех ослабевших, что позади тебя, а ты был изнурен и утомлен и не побоялся он Всесильного. И будет, когда даст тебе покой Бог Всесильный твой от всех врагов твоих, что вокруг, в стране, которую Бог Всесильный твой дает тебе в удел, чтобы овладел ты ею, сотри память об Амалеке из Поднебесной, не забудь!» (Втор. 25:17—19).

Сегодня мы даже не можем с большей или меньшей степенью уверенности сказать, среди какого именно народа растворились амалекитяне, сойдя с исторической арены как нация. Однако загадка их происхождения и истории волнует многих исследователей, и мы еще вернемся к этому вопросу в следующей главе книги.

Итак, уважаемый читатель, мы с вами подошли к тому самому «водоразделу», к той незримой черте, где проходит граница между религиозным человеком и атеистом.

Невозможно быть иудеем, христианином или мусульманином и не верить в Синайское откровение — в то, что у горы Синай Бог явил себя стоявшим возле нее почти двум миллионам евреев и произнес там Десять речений — «Асара диброт», получивших на русском языке название Десяти заповедей и составляющих основу нравственного кодекса человечества.

С точки зрения иудаизма, да и любой другой монотеистической религии, Синайское откровение является главным событием или, по меньшей мере, одним из главных событий в истории нашей цивилизации, служащим доказательством существования Бога. Никогда — ни до этого, ни после — такое огромное число людей не бывали свидетелями Божественного откровения и одновременно не общались бы с Господом. Невозможно, говорят религиозные евреи, чтобы такое множество людей одновременно стали бы шизофрениками, слышавшими при этом один и тот же Голос, произносивший одни и те же слова. Невозможно, чтобы два миллиона человек одновременно подпали бы под массовый гипноз, стали жертвами хитроумных трюков своего вождя, или у всех у них была бы одна и та же массовая галлюцинация. Да еще вдобавок ко всему столь убедительная, что ни у кого из них не осталось ни малейшего сомнения в ее истинности, и память о ней на протяжении тысячелетий передается от одного поколения другому, и за верность которой тысячи и тысячи евреев на протяжении всей истории с готовностью жертвовали жизнями.

Одновременно Синайское откровение является контрапунктом и между теми верующими и атеистами, которые убеждены, что Моисей был вполне реальной исторической личностью. Для первых Моисей — это прежде всего величайший из всех живших на земле пророков; единственный, кто общался с Богом «лицом к лицу» и был исключительно проводником Его воли и ревностным передатчиком Его учения. Для вторых Моисей — это, возможно, выдающийся военный и политический лидер, некий образец вождя нации и одновременно гениальный философ, создавший религиозное учение, в значительной степени определившее ход человеческой истории — но не более (хотя и не менее) того.

Вчитываясь в текст Пятикнижия, повествующий о Синайском откровении, исследователи, придерживающиеся атеистического мировоззрения, находили веские, с их точки зрения, доказательства того, что события у горы Синай носили вполне объяснимый с точки зрения логики и законов природы характер.

К примеру, один из основоположников «вулканической теории» Синайского откровения французский ученый Ш. Бек, выдвинувший ее в 1873 году, обратил внимание на то, как в Пятикнижии описывается гора Синай накануне Божественного откровения.