Складская каморка; шесть старых великов – подтянуть болты, проверить крепления педалей, смазать маслом, протереть рамы… Мне нужна была эта отвлекаловка, которая заняла меня с утра и до обеда. Ирме, своей старой знакомой, с которой мы когда-то работали вместе, я согласилась помочь не потому, что мне нужны были наличные, а потому что мне позарез требовалось какое-нибудь занятие. Моя карта ломилась от переведенных отцом денег, но покупать квартиру сейчас – опрометчивое действие. Возможно, скоро придется уезжать из родного города. Насовсем, навсегда. Сложно принимать решения, стоя в лодке без парусов и весел, в лодке, попавшей в шторм.

Пахло пылью, смазкой, канифолью. В помещении, где Ирма собиралась продавать подержанные спорттовары, раньше торговали скрипками. У стен до сих пор хранились банки с лаком, висели на гвоздях оставленные прежним хозяином проржавевшие струны; неукрытый и убогий ютился в углу верстак.

Мне не хватало его каждую минуту, Форса. И спорить с этим уже не имело смысла. Бывают такие чувства, которые опаляют тебя самого, если пытаешься их задуть. Мое было таким. Не хватало его касаний, его присутствия, не хватало счастья, в котором я сама себе отказала, руководствуясь предрассудками. Я задыхалась «без нас». Бывает, нельзя вернуться в прежнюю жизнь после того, как познал жизнь иную.

Его волосы вчера трепал ветер, в его глазах плескалась оголенная живая боль…

Не он оставил меня. Я его. Он бы не оставил, он не хотел; рамы старой тряпицей я терла, чувствуя, как жжет слезами веки.

Наматывался на горло страх – во что вывернется вчерашнее убийство Алии, когда, как сильно меня заденет рикошетом? В одном я была уверена наверняка – это не Крейден. Он никогда бы не сработал так грязно, так паршиво. Он бы забрал улики, он бы нашел оригиналы, черт, он бы дал обо всем знать мне, в конце концов. Так, по крайней мере, казалось. Сообщил бы одним-единственным смс «решено», и я бы поняла.

Хорошо, что в городе нет единой прокуратуры и системы правосудия. Батя рассказывал, что когда-то давно такие были, но исчезли, когда появились Девенторы. История в учебниках была переписана и затерта, растворились и канули в небытие многие детали. Теперь работали только ЧБРы – частные бюро расследований, коих по городу насчитывалось штук двадцать. В них обращались родственники погибших, если считали, что правосудие не свершилось или свершилось неправильно. Платили за дополнительные расследования, выворачивали карманы для того, чтобы узнать подробности – на Девенторов никто не полагался. Их логика оставалась неясна. И, если у Алии кто-то остался, кто-то заинтересованный в расследовании, кто-то, способный заплатить…

Я вздохнула.

Дерьмовые времена для меня настали.

– Да, беговые дорожки возьму… Две штуки. Мячи, гири – все привози, – общалась с кем-то по телефону Ирма. Повзрослевшая за последние пару лет, приобретшая деловую хватку. – Для груш нужны крюки в потолке, их еще нужно заказать. И ты слышала про Чака, который открывает фотосалон?

Я не имела понятия о том, кто такой Чак, да и чужие заботы казались мне шумом соседней галактики.

Болты проверены, детали смазаны. Велики, пусть и не новые, стали выглядеть после моей «огранки» куда лучше, чем до неё.

Деньги я брать не захотела, но мне запихнули их в карман. Прижимая трубку к уху, чмокнули на прощанье.

В два часа пополудни я вышла на улицу.

*

Этот район я почти не знала – микс старых домов, обшарпанных высоток, узких переулков. Погода поганая – ледяной ветер под куртку; я привыкла ходить, накидывая на голову капюшон, как воровка, как преступница, и это ощущение скребло позвоночник наждаком. Мне порядком надоел страх; постоянное напряжение перетекало в злость.

Надеясь срезать путь до ближайшей остановки, я свернула в один из незнакомых переулков, похожий на тоннель. Здесь не было подъездов, а дома примыкали друг к другу так плотно, что образовывали коридор.

Отличное место для ловушки.

Ловушкой оно и стало, когда позади меня возникла компания из трех человек. Высокий и широкоплечий чувак с массивной челюстью держал в руках радар, и я сразу поняла, что радар этот отыскивал сигнал моего сотового (знала же, что телефон желательно сменить, но Форс… вдруг бы он позвонил?).

– Вот она!

На меня указал рукой другой – ниже, уже, некто с вытянутым «тараканьим» лицом. Рядом девка лет девятнадцати от роду с ярко-бордовыми волосами и пирсингом в губе.

И да, я неплохой бегун и, возможно, убежала бы, если бы не споткнулась о булыжник, не потеряла скорость…

Меня зажали, окружили, совсем как забитого неудачника в школе, толкнули к стене.

– Слышь, ты, Вилора Эштон, – процедил злобный крепыш, чей возраст при рассмотрении оказался больше благодаря морщинам, – куда торопишься?

– А ты кто такой вообще? – Я дернулась плечом, сбрасывая чужую тяжелую руку.

Я не рохля и не плакса. Будут зажимать – буду выцарапывать глаза, как кошка.

«Кто такой» спрашивать не имело смысла, у всех троих на куртках эмблемы «Акул» – зубастая пасть, глотающая наживку.

– Алию знаешь, да?

Мне пришлось проглотить образовавшийся в глотке камень. Засунуть в зад свою нервозность и страх, моментально переключиться в режим «вруна». Если сейчас свою шкуру не спасу я, ее не спасет никто.

– Работали вместе. Дальше что?

– И типа ты не знаешь, что с ней?

– А что с ней?

На меня смотрели злобно и холодно. «Они тоже фанатики», – думалось мне отстраненно. А фанатик – это один шаг до маньяка.

– Ты приходила вчера к ней в гости.

«Ненавижу камеры».

– Ее не оказалось дома.

– И ты ждала…

– Да, ждала.

«О чем им известно?» Когда врешь – ври до конца.

– Долго…

– Тебе какое дело?

– Да она это! – неприятно взвизгнула девка, и мне захотелось ее придушить за один только звонкий саркастичный голос. Однако на лице «таракана» не было уверенности, он, скорее, наблюдал.

– Руки от меня убрали! – невиновный не даст себя в обиду. Будешь защищаться – будут нападать. Последнюю фразу я гаркнула так, что поморщился даже мужик с тяжелой челюстью.

– У неё что-то на тебя было. – Он смотрел на меня, как та самая акула на эмблеме. – Она говорила. Не сообщила только, что именно, но мы найдем, ты не сомневайся.

В моем горле стоял прогорклый вкус.

– Это ведь ты, да? – напирала девка.

– Что я? – лязгнула я невидимыми зубами. Как много им известно?

– Ты с ней что-то сделала!

Девка, вероятно, была ее подругой.

Но пояснения дал мужик с радаром: