Не менее важной в формировании Елены Блаватской оказалась роль бабушки по материнской линии, чье социальное положение позволяло дать внучкам фундаментальное образование. Изучение языков, литературы, географии и истории довершило процесс, начатый матерью, делавший акцент на музыку, английский, немецкий языки и уроки танцев. Чтобы дать девочкам (Елене и ее сестре Вере) основательные знания в домашних условиях, решительная бабушка наняла трех учителей.

Похожая история у оперной певицы Галины Вишневской, подруги жизни Мстислава Ростроповича. Брошенная родителями, она воспитывалась бабушкой, пережила военную блокаду Ленинграда. Бабушка привила ей веру в добро, в любовь, в высшее предназначение человека. Вот как Галина описала роль бабушки в воспоминаниях: «С первых же классов школы стала непременной участницей всех школьных концертов, и сразу ко мне прилипло прозвище Галька-артистка. […] В первом классе я получила первую премию за пение – три метра ситца, белого в горошек, и бабушка сшила мне из него платье с воланами. […] Предоставленная себе в этом круговороте человеческих страстей, видя рядом разврат и возвышенную любовь, я поняла, что мне остается либо опуститься на самое дно, либо выйти из этого месива недосягаемой и сильной. И я чувствовала, я знала, что помочь мне может только искусство. Тот живой мир, который жил в моем воображении, который не мог быть фальшивым, ибо был нематериален, и к нему нельзя было прикоснуться». Жизненные принципы девочки сформировались вследствие осознания привлекательности духовного облика бабушки и растущей волной протеста против родителей – холодной, отчужденной матери и циничного отца. Бабушка, простая крестьянка с большим сердцем, с ее неизменной добротой, жизненной мудростью и человеколюбием, как-то ненавязчиво и не особо требовательно, исключительно опираясь на собственный пример, внушила девочке, что доброе лучше злого. Кстати, похожая история у актрисы Софи Лорен.

1

Начать эту главу стоит с отрывка все того же неподражаемого апологета раннего детского развития Масару Ибуки. «На одном из предприятий фирмы «Сони» был организован детский сад. Там провели исследование, чтобы выяснить, какую музыку любят дети. Результаты получились неожиданные. Самой захватывающей музыкой для малышей оказалась 5-я симфония Бетховена! Популярные песни, которые передают с утра до вечера по телевизору, заняли 2-е место, и на самом последнем месте оказались детские песенки. Малыши нашли самой интересной классическую музыку, которую мы, взрослые, часто держим от них на достаточном расстоянии. Разве дети наделены с рождения музыкальным вкусом, необходимым для того, чтобы оценить сложную симфонию?» Способность воспринимать сложные музыкальные формы основатель фирмы «Сони» считает подлинным чудом, добавляя, что «ребенку в возрасте до 3 лет нетрудно выучить то, что его интересует, и вас не должно беспокоить количество энергии и сил, затраченных при этом».

«Уметь раньше, чем знать» – это стало лозунгом многих современных родителей. Вообще, вопрос, выносимый в этой главе, определенно представляется риторичным. Но отчего тогда полки книжных магазинов пестрят яркими обложками книг на тему воспитания и образования детей? В них смелые новаторы, приверженцы различных школ и направлений внушают читателям, когда, как и каким образом следует обучать детей, какие знания и посредством каких методик вкладывать в маленькие светлые головки. И многие идеи при сравнении оказываются едва ли не противоположными.

Оказывается, стоит вернуться к вопросу, поставленному в самом начале этой книги. Чего же на самом деле хотят родители? Читатели, добравшиеся до этой главы, наверняка заметили одну особенность, присущую многим реализованным людям, а именно: реальные знания и практические умения всякий раз оказывались вторичными, когда речь заходила об их решениях, которые мы вправе интерпретировать как выдающиеся. Безупречное знание иностранных языков, математических формул или совершенствование оригинальных творческих навыков – все знания, которые преподавали родители и учителя, играют далеко не ведущую роль в становлении самобытной личности.

Так что же тогда делать родителям и учителям, если в реальной жизни дело обстоит именно таким образом? Только одно – прийти к разграничению понятий и задач, ибо идея создания личности может совершенно не совпадать с реализацией задачи качественного обучения, тренировки интеллекта и насыщения обширными знаниями. И превращение ребенка, наделенного природой пытливостью и восприимчивостью, в незаурядного человека все больше становится задачей закалки психики, нежели накопления знаний. Иногда стойкость психики приобретается на фоне знаний, а иногда нет. Знания всегда хорошее подспорье, но порой их наличие не решает задачу самореализации.

Ведь мы прекрасно помним, что обладающие поистине уникальными, приобретенными в раннем детстве знаниями Владимир Набоков и Борис Пастернак очень долго не могли добиться более-менее сносного существования, не говоря уже о безоговорочном признании таланта. Хотя правда и в том, что именно знания в конце концов стали реактивом для личности, позволили ей раскрыться. Точно так же вовсе не феерические знания открыли Зигмунду Фрейду путь на земной олимп, а настойчивость, смелость мышления и терпение. Причем произошло это, когда мэтру было далеко за 50. Таких примеров гораздо больше, чем реализация личности в ранние годы благодаря полученным уникальным знаниям или безукоризненному воспитанию.

Для пристрастного наблюдателя будет интересно сравнить безоблачное и благополучное детство Набокова и Пастернака с подобным периодом жизни, скажем, Чарли Чаплина. Без преувеличения можно утверждать, что мать глобально повлияла на его становление – беззаветной любовью и желанием поддержать сыновей (Чарли и его старшего брата). Но дала ли она детям необходимые знания? Вспомнив вопиющую безграмотность начинающего артиста Чарли Чаплина (неспособного даже подписать контракт), многие ответят отрицательно. Но, может быть, уроки выживания и привитая в младые годы уверенность в себе на деле значат куда больше иностранных языков и эстетического вкуса? Любой прямой ответ на этот вопрос, скорее всего, будет субъективен и неточен. Между тем на опыте Чарли Чаплина мы видим, что уверенность в себе и высокую самооценку следует приобретать как можно раньше. Хорошо бы родителям иметь список качеств характера, которые необходимо воспитывать у детей как можно раньше. Конечно, каждый родитель должен выбирать эти качества самостоятельно – главное, чтобы он делал это и делал осмысленно. Если мать и отец способны научить ребенка любви, настойчивости, терпению и т. д. и т. п., пусть они сделают это. Если мать и отец ограничатся только знаниями, то это также может сослужить добрую службу, но будет явно недостаточным.

Итак, согласимся: невозможно игнорировать сугубо образовательные идеи самого раннего периода жизни. И дело не в самих знаниях, а в формировании дисциплины, воображения, позитивного отношения к окружающему миру, сложная цветовая палитра которого будет непрерывно открываться ребенку. Родители должны сделать для ребенка как можно больше, не переходя грань жертвенности – жизни исключительно ради ребенка. В конце концов, у каждой личности срабатывает свой персональный набор почерпнутых качеств и развитых способностей. Скорее всего, тот же Владимир Набоков никогда не стал бы крупнейшим писателем, если бы не было органичного всестороннего, а не только лингвистического образования с первых лет жизни. В аристократической семье Набокова в обиходе использовались три языка, и будущий писатель в совершенстве владел русским, английским и французским с раннего детства. По собственным словам, он научился читать по-английски прежде, чем по-русски. «Я был английским ребенком» – это известное, часто цитируемое признание символично. Оно отражает родительские убеждения в том, когда и как следует воспитывать детей – при том, что сами они ничем выдающимся не были отмечены, а попросту конвертировали имеющиеся ресурсы в превосходные знания. Но за обширными гуманитарными знаниями тянется еще и шлейф влияния общей обстановки, специфической атмосферы свободы и творчества, наконец, исключительно подобранного окружения. Жизнь подтвердила правоту их действий. Когда семья с приходом большевиков лишилась миллионов и недвижимости, нетронутым, незыблемым богатством оказались лишь знания и тренированный интеллект, которые помогли выжить в чужих странах и вывести на тропу самовыражения. И благодаря английскому, выученному с колыбели, впоследствии Набоков сумел создавать на этом языке литературные шедевры. Английский он избрал «в качестве рабочего инструмента» – такое признание он сделал за два года до смерти. Конечно, к солидному детскому опыту можно добавить Кембриджский университет – также, впрочем, родительская заслуга. Таким образом, решение родителей обучать сына чуть ли не с младенчества не пропало зря. Алексей Зверев, автор биографии Набокова, отмечает, что английское воспитание родители посчитали надежным и наиболее здоровым, и не прогадали.