на котором красовались небольшие колючки. В качестве цветов выступали кроваво красные изогнутые лепестки с маленькой остроконечной вершинкой. Это растение было довольно приметным, и Флавиана раздражало то, что он не знает его названия.

— Ну и как обстоят дела в Вороньем городе? — поинтересовался Флавиан у Жирака, пытаясь разговорить этого человека и выудить у него толику информации.

— Жутко, — ответил травник и на его лице сразу же исчезла улыбка. — Давеча магистр нашего герцога, рыцарь Аувин загрызен был тварью какой-то. Говаривают, вампир в городе завелся. Но и убивает он не токмо знатных, думаю, Клоповница вам уже поведала, шо ж с нашим стариком Жоном случилося. Жуткие времена настали, и духи рек больше не разговаривают с нами. Да и дочурка герцога пропала невесть куда. Ордерик же объявил тому, кто найдет ее вознаграждение! Токмо не знаю, какое, потому как читать не умею. Герцог то наш не скупился на денюжки, нанял художника из столицы речных земель, чтобы тот порисовал плакаты с рожей дочурки, да и расклеили их по всему Вороньему городу.

«Боги, неужели из огня да в полымя?», — Флавиан начинал осознавать, в какую пучину они едут с Галарием.

Нырнуть в водоворот событий, чтобы отыскать Аргия. А что потом? Флавиан не задавался этим вопрос. Что будет потом, когда они с Галарием найдут Аргия с печатью, куда им податься затем? По крайней мере, у Аргия осталась в живых семья и он может вернуться на север.

«А я буду искать свою матушку. Я знаю, она жива. Может быть она тоже добралась до Дутра, вместе с родителями Аргия?»

— Ну, как говаривают жрецы имперские, што наступят времена последние, когда нежить поднимет свою голову, и брат пойдет на брата, — произнес, размышляющий Жирак. — Токмо, шо за несправедливость такая, шо времена последние наступают при моей жизни? Почему бы не отсрочить им этот конец, а? Дайте век свой дожить нормально, а там, хоть пусть лед горит, и светило мерзнет!

Травник приподнял свою соломенную шляпу, чтобы почесать проплешины. На самом деле Флавиан думал о том же, но только со своего ракурса.

«Почему это должно произойти именно в моей жизни? Сотни тысяч людей жили до меня и столько же живут сейчас. Почему именно я оказался в эпицентре этих событий? Я ведь не имею никакого отношения к этой печати.»

— Надо надеяться на лучшее, — ответил Флавиан, призадумавшись над собственной судьбой, не веря в собственные же слова.

— Точно, — кивнул головой Жирак. — Стокмо рыцарей сейчас прибывают в Вороний град, аж диву даешься! Всяк цветов и животных на штандартах не перечесть, ну так думаю я задавят они эту нежить! Токмо рыцари то у нас одни молодчики, у которых молоко на губах не отсохло. Думают только о куртизанках, да и об этом Копье, как бы вписать себя в кровные летописи.

Флавиан промолчал, уже изрядно устав от этой трясучки. Он читал много книг и конечно не мог не знать о том, что каждый речноземный рыцарь давал по три обета: посмертный, обет героя и обет странника. Главным обетом для любого речноземного рыцаря было найти старый и древний артефакт, в могущество которого верил любой житель Риверлэнда. Копье Девы Битвы могло лишить жизни даже бессмертного, по одной из легенд, именно благодаря этому артефакту Дева смогла победить объединенное войско нежити, правда потом куда-то внезапно пропало вместе с этим же копьем.

Телега раздражала, поскрипывая своими деревянными колесами, а кляча изредка начинала ржать, не замечая, как на ее ранах пируют мухи, откладывая в них запасы собственных яиц.

Пастух вспомнил слова Жирака о том, что часто он посещает Вороний город и решил еще раз попытать удачу.

— А вы случаем не видели в замке толстого парня на черной лошади с белоснежными пятнами?

— В Вороньем граде? Не, — покачал головой Жирак.

«Ну стоило попытаться.»

— Хотя знаешь, тутмо, седмицу назад встретил я парня, такого прям упитанного, одного, на лошади, тожа спешил в град Вороний, аж с ног валился. Лошадь чернявая была у него, крапинкой покрыта вся. Собака с ним аще была.

Флавиан от благой вести чуть из телеги не выпрыгнул, дабы броситься бежать в замок. Он встретился взглядом с Галарием, и Флавиан не понимал, было ли это иллюзией, но он увидел в глазах стража огни надежды. Мир, до того серый и уныло блеклый, превратился в место, насыщенное яркими красками. Весть об Аргии заставило его сердце биться чаще и придало хоть какой-то смысл жизни.

— Заблудший был, весь грязный, как свинья, и оцарапанный от терновника. Морда испуганная, будто бы от волков гнался. Собака мою клячу чуть до смерти не довела.

— Снежок, — произнес Флавиан с широкой улыбкой на устах.

Пастушья собака были гиперактивной и чересчур игривой, в отличие от своего хозяина страх ей не был ведом, Снежок мог кинуться как на лошадь, так и на голодного волка. Новость о друге из Утворта согревала заледенелую от страха и безысходности душу Флавиана.

«Снежок», — Флавиан был бы рад сейчас увидеть свою собаку и обнять ее, крепко прижав пса к собственной груди.

Мысль о том, что он скоро увидит Аргия и Снежка наполнила эту поездку до Рэвенфилда смыслом. Чтобы хоть как-то убить время до прибытия в замок, пастух начал прокручивать в голове разные варианты диалогов, которые они будут вести со своим приятелем. В первую очередь стоит перед ликом Судии попросить прощения у друга, за то, что Флавиан втянул его во все это дерьмо. Ну а потом… Нет, рассказы о неудавшейся казни, заключении в темницу и ужины из человечины не совсем подходили к формату первой после долгой разлуки встречи.

— И куда этот парень направлялся? — задал вопрос Флавиан, желая услышать тот ответ, на который он надеялся.

— А почем знать мне, — пожал плечами Жирак. — Но дорога эта ведет токмо в Град Вороний. Местные обычно плавают по рекам, только чужие пользуются трактом.

Флавиану не терпелось поскорее увидеть Аргия и крепко обнять своего единственного друга. В предвкушении скорой встречи и бессонной ночи для историй их похождений и приключений, пастух устроился поудобнее на четырехколесной развалюхи и замолчал до самого прибытия в город.

Когда в скором времени северянин увидел на горизонте великолепные высокие стены города, что раскинулся на широком холме, прямо под боком полноводной реки, то он понял, почему это поселение называлось Рэвенфилдом, что дословно переводится, как «воронье поле». Над донжоном замка, и нижним городом, что раскинулся вокруг высотных башен, были заметны тысячи мелких черных точек, летающие над шпилями замка. Десятки тысяч