В городских отелях я обычно стараюсь заносить свои вещи в номер сам, и только если сотрудник отеля настаивает на предоставлении подобной услуги, то я соглашаюсь и позволяю ему помочь мне с багажом, а потом даю чаевые: 10 или 20 долларов в Америке, 20 евро в Европе, 10 фунтов стерлингов в Англии. Однажды, во время первой командировки в качестве журналиста (мне тогда было 25 лет), я заселился в отель Sheraton City Squire в Нью-Йорке и не дал носильщику чаевых. Проживание в отеле было полностью оплачено звукозаписывающей компанией молодого рэпера-миллиардера, у которого я приехал брать интервью. Меня поселили на двадцать втором этаже – с такой высоты люди и машины кажутся крошечными, не муравьями, но крошечными. Я принял душ и, обернувшись полотенцем, стал осматривать номер.

Зазвонил внутренний телефон. Я ответил.

– Оденься, ты, долбаный п*дор, – сказали на том конце провода.

И повесили трубку.

Я стоял, как Боб Хоскинс в конце фильма «Долгая страстная пятница», холодея от ужаса и пытаясь сообразить, что произошло.

Наконец сообразил. В отеле две башни. Должно быть, кто-то увидел меня из другой башни, он мог вычислить мой номер телефона по расположению окон.

Носильщик, которому я не дал чаевых.

Дворецкий показывает мне мое «океанское бунгало». Гостиная, спальня, ванная комната – все с претенциозным минимализмом. В ванной комнате джакузи размера «оверсайз» и, кроме всего прочего, огромная душевая кабина с прозрачными стенками. Снаружи – три террасы с разными видами мебели, на одной из террас имеется открытый бассейн, в конце другой – лестница, ведущая в море.

Я достаю бумажник. Неловкий момент, но мой дворецкий на седьмом небе от радости.

Через две минуты, оставшись один, я исследую пол своей гостиной, часть которого сделана из стекла и, по сути, находится в море. Со своей тревожностью я не рискую пройти по нему, поэтому просто стою на краю и смотрю, что творится в «Рундуке Дэви Джонса». Ничего особенного. Мой план – посидеть на террасе, в тени, опустив ноги в открытый бассейн и вглядываясь в море, а еще почитать.

Под стеклянным полом проплывает акула. Прямо под полом! Она где-то метр длиной, а то и больше. Мама дорогая, акула! Возможно, акула-нянька. Я уже представляю, как буду об этом рассказывать. В голове уже появляются слова и фразы.

Позже я сижу на террасе, разглядывая два «океанских павильона», расположенные чуть дальше по побережью. Они или более роскошные, чем мое «океанское бунгало», или просто большие по размеру. Кто его знает. Мне сказали, что в одном из них недавно устраивала вечеринку Кейт Мосс.

Если лечь на нижний уровень террасы и свесить голову вниз, что я и делаю, можно рассматривать рыб, их здесь тьма тьмущая: синие, желтые, оранжевые.

Пять или шесть малюх, размером с дверной ключ, выныривают из-под камня и потом юркают обратно.

Две рыбы размером с пивные бутылки плавают вокруг камня кругами, пытаясь поймать малюх, но те каждый раз ускользают.

«Пивные бутылки» продолжают наворачивать круги, открывая и закрывая свои рты.

Талеб говорит, что существует два мира: природный, который он называет Медиокристаном, и мир, созданный людьми, – Экстремистан.

Медиокристан предсказуем. Он изменяется очень медленно. То, что происходило в Медиокристане вчера, почти наверняка произойдет сегодня и завтра. Рыбы размером с пивную бутылку будут преследовать рыб размером с дверной ключ. Со временем появятся рыбы размером с винную бутылку, а потом и с бейсбольную биту; и «бейсбольные биты» будут охотиться за «винными бутылками».

Мы хорошо знаем Медиокристан. Рыбы, ящерицы, коты, собаки, коровы, слоны. Зима, весна, лето, осень. Медиокристан – это мир, в котором мы жили, пока не научились управлять огнем и не изобрели топоры, копья и рыболовные крючки. Пока не появились деньги, торговля, наука, технологии.

Сейчас мы живем в Экстремистане. Это мир скоростей и постоянных изменений. Здесь доминируют «черные лебеди», потому что мир, созданный людьми, мир технологий и статистических данных, сложный и взаимосвязанный. Когда изменяется что-то одно, приходится изменять все остальное. Экстремистан полон изгибов и поворотов, открывающих новые возможности. Мечта предпринимателя.

Проблема в том, что большинство из нас не понимают Экстремистан. Мы пытаемся укоренить его в своем сознании, делая вид, что до сих пор живем в Медиокристане. Если бы мы этого не делали, у нас поехала бы крыша. На самом деле она у нас уже едет. Психиатр Айн Макджилкрайст выдвинул блестящую теорию о том, что в современном мире, с его взаимосвязанными абстракциями, у нас все больше доминирует левое полушарие мозга. В прошлом ведущую роль играло правое. Оно всегда делало моментальные снимки природного мира, а когда требовались услуги левого «помощника», передавало информацию через мозолистое тело, соединяющее оба полушария. После этого левое полушарие принималось за работу, представляя природный мир как абстракцию, разбивая его на части, превращая его в инструменты. Со временем окружающий мир стал все больше напоминать продукт левого полушария, представлять собой набор инструментов. Теперь у нас доминирует левая половина мозга – мастер инструментов.

Кроме того, Экстремистан становится все более и более экстремальным. Научная революция конца XVII века привела к стремительным изменениям и преобразованиям, сделав мир взаимосвязанным и взаимозависимым, и чем более взаимосвязанным и взаимозависимым он становился, тем стремительнее развивался и изменялся. Это автокаталитический процесс. Сегодня, три столетия спустя, можно за секунды перевести деньги из Нью-Йорка в Лондон, совершить сделки в Пекине, Токио и Франкфурте и вернуть прибыль на Манхэттен.

Наш мир стал абстрактным, непредсказуемым, хрупким, смутным и, как результат, подверженным воздействию «черных лебедей».

Вскоре произойдет что-нибудь из ряда вон выходящее и экстремальное, потом – что-нибудь еще более грандиозное и экстремальное: растают древние ледники Гренландии, и вода будет просачиваться под арктический ледяной щит, разрушая его и образуя айсберги размером с Чикаго. По мере таяния льдов поверхность планеты будет становиться все более темной, отражая все меньшее и поглощая все большее количество тепла, что вызовет еще более активное таяние льдов – автокаталитический процесс. Затем вода поднимется до уровня, где находится сейчас кончик моего носа, потом до уровня этой террасы, потом до уровня моего бассейна, потом затопит мое бунгало с красивым деревянным полом и джакузи «оверсайз»; над водой останется только крыша самого большого и роскошного павильона, а ламинированное меню подушек Кейт Мосс унесет в направлении пластикового острова величиной с Техас.

Возможно, какой-нибудь алгоритм будет взаимодействовать с другим алгоритмом, вымывая из экономики миллиарды долларов. Целые страны погрузятся в нищету, люди будут умирать с голоду. Богатые станут еще богаче, и их аппетиты будут расти. Наступит переломный момент. Произойдут и более диковинные вещи.

Кто-нибудь изобретет будильник-конвейер, доставляющий богатого человека из постели на завтрак, по пути ставя ему клизму и опорожняя мочевой пузырь, орошая и осушая его пятую точку,