К тому же дует легкий бриз, он шепчет мне на ухо, чтобы я не тревожился, что все хорошо. Ему вторит море – ш-ш-шух, ш-ш-шух; море тоже шепчет, повторяя эту мантру: мол, не надо тревожиться, все хорошо.

Мои ноги опущены в бассейн. Теоретически я не понимаю открытые бассейны: почему бы просто не окунуться в море? В конце концов, оно буквально в нескольких метрах. Но практически я их оценил.

Почему?

Иногда хочется окунуться аккуратно, или по внезапной прихоти, или не выходя из тени. Еще хорошо просто сидеть, опустив ноги в бассейн, и читать книгу.

Обратная сторона медали в том, что, если у вас на террасе бассейн, вы реже заходите в море. Вы вылезаете из постели и погружаетесь в бассейн, а потом вылезаете из бассейна, накидываете халат и завариваете себе чашечку кофе. В идеале, выбравшись из постели, вы должны искупаться в море, а потом заварить себе кофе.

Но вы этого не делаете.

В результате вы упускаете одну из лучших вещей, которые может предложить жизнь, – искупаться в море – и заменяете ее, по крайней мере иногда, суррогатом – бассейном.

Представьте аналогичную ситуацию: если бы рядом с вашим домом был хороший ресторан, вы реже ездили бы в замечательный ресторан в центре города.

Я шевелю в воде ногами и кладу книгу на бортик бассейна. Автор – уникальная личность. Я недавно познакомился с ним, хотя именно этот эпизод мне хотелось бы выбросить сейчас из своей головы.

Я смотрю на небо, пляж и расстилающееся передо мной море, а потом оглядываюсь и смотрю на маленький домик, в котором остановился, – на свою личную «пляжную студию». Моя «пляжная студия» действительно потрясающая, хотя при ее виде у меня каждый раз происходит раздвоение личности: одна часть меня находится «здесь и сейчас», а другая думает о том, что подумали бы люди, если бы увидели всю эту красоту и меня на ее фоне. Я делаю фотографии, но никому не отправляю их. Я делаю фотографии и представляю, что отправляю их.

В студии у меня большая двойная кровать, а может, и «кинг сайз», но я не уверен; телевизор, который я никогда не смотрю, но который выглядит очень солидно; полный холодильник еды; отличный Wi-Fi; стол со стеклянной столешницей и красивый лакированный деревянный пол. В тыльной части находится японский сад, который на самом деле не сад, а ванная комната с двумя раковинами, двумя зеркалами и ванной. Вы можете прогуливаться по саду, принимать ванну и душ, чистить зубы, делать селфи – и вас никто не увидит!

В японском саду я часто думаю о своей ванной комнате. Надо будет сделать в ней ремонт – еще один пункт в моем списке дел. Написать бестселлер. Обновить ванную комнату. Заработать миллионы – я это могу! Ограничить потребление углеводов. Избавиться от жировых складок на животе. Перейти на палеодиету. Говорят, что натуральная, необработанная пища – самая здоровая и полезная. Связаться с автором книги, которую я сейчас читаю. Проникнуть в его голову. Понять, как работает его мозг.

Автора зовут Нассим Николас Талеб. А книга называется «Черный лебедь». Это одна из моих любимых книг. Я читаю ее в третий раз и, пожалуй, только сейчас начинаю понимать, о чем она.

Она о людях, которые не знают, как устроен мир. Они действительно этого не знают, и в этом проблема.

Однако глубинная проблема состоит не в том, что мы не знаем, как устроен мир, а в том, что мы думаем, что знаем это.

Мы смотрим на мир. Мы считаем, что видим закономерности. Мы формулируем правила, но они не отражают реальность. Мы создали их в своих умах. Это напоминает шутку Бертрана Рассела о курице. Талеб апгрейдит курицу до рождественской индейки. Фермер кормит индейку тысячу дней, та ищет закономерности и формулирует правила. Правила говорят ей, что фермер заботится о ней из лучших побуждений.

Вера индейки в эти правила крепнет с каждым днем.

Индейка похожа на ученого, который, проведя тысячу экспериментов, создает модель мира, и эта модель работает безупречно до одного прекрасного дня.

Я снова шевелю ногами в воде. Вода омывает лодыжки. Море тихо плещется, словно призывает не тревожиться.

Будь вы той индейкой, происшедшее на тысячу первый день стало бы для вас громом среди ясного неба. Это, по словам Талеба, и есть закономерность человеческой истории. Ее определяют из ряда вон выходящие события, которых мы не ожидали.

Талеб называет эти события «черными лебедями». (В средневековой Англии выражение «это что-то вроде черного лебедя» было сродни выражению «когда рак на горе свистнет». Люди не знали, что на другом краю земного шара действительно существуют черные лебеди.)

Он предлагает подумать о каком-нибудь важном событии в истории или вашей жизни. Вы ожидали его? Вы планировали его? Нет, оно стало для вас полной неожиданностью, верно?

У «черного лебедя» три отличительных признака. Он сваливается как снег на голову, вызывает огромное потрясение, а после мы пытаемся говорить себе, что нам следовало предвидеть это.

Нашу жизнь определяют «черные лебеди». Однако наш разум не может принять эту информацию, наш мозг не способен ее обработать, поэтому мы продолжаем говорить себе, что жизнь протекает в пределах нормы.

Мы фокусируемся на норме и отрицаем отклонения, хотя отклонения важнее нормы.

Из ряда вон выходящее событие является доминирующим, но мы не можем предвидеть его, поэтому делаем вид, что его не существует.

Но оно всегда есть, буквально за углом.

Я нахожусь на одном из Мальдивских островов, в Индийском океане, чтобы написать об этом острове статью и вызвать у читателя Financial Times зависть, а также желание ненадолго приехать на Мальдивы. Ненадолго, потому что это крошечное место. Помню, однажды я отправился со своей девушкой на тропический остров, и на четвертый день – да, по-моему, это был четвертый день – оказалось, что мы забыли что-то оформить и нам предстоит пробыть здесь еще неделю. После этих новостей остров стал напоминать тюрьму. Белоснежный песок и кристально чистое море вызывали отвращение. Местная кухня – аналогичные чувства. Как вообще она могла нам нравиться? Как это вообще можно есть? На протяжении четвертого и пятого дней мы сидели в номере, пили, курили и ругались. Я попросил одного своего богатого приятеля перевести мне на карту денег, чтобы заказать билеты на самолет. Я потратил чужие деньги. Тысячи долларов. Мы избежали заточения, и пляж снова стал казаться замечательным. Белоснежный песок, кристально синее море. Крабы-отшельники! Пальмы! К шестому дню все обрело совершенство, покорившее нас в первый день. Теперь мы не хотели уезжать. То есть, конечно же, хотели. Но в то