— А мы все равно продержимся! — Вукс треснул кулаком по перилам.

— И я об этом, Владек… Надо дать знать всем, пусть комплектуют отряды самообороны. Да, неплохо бы еще собрать хуторян в села, а то пребьют ни за грош… Не забывай, это еще и вопрос о земле, так что каша выходит крутоватая. Запомни, Владек, у нас говорят хлопы, но они-то и есть люди, и если мы продержимся, то благодаря им и для них…

Никак не ожидавший такого поворота Вукс удивленно посмотрел на пана Казимира, но тут за крайней, едва различимой в темноте постройкой, послышался приглушенный говор, и спустя минуту из мрака возникло несколько фигур, направлявшихся к крыльцу.

Майор нажал кнопку электрического фонарика, и яркий световой конус выхватил из ночной темени трех человек. Один из них, в конфедератке, лихо сдвинутой на затылок, перебросил армейский «маузер» в левую руку и, щелкнув каблуками, доложил:

— Пан майор, по приказу пана капрала, человек по паролю!

Несколько секунд пан Казимир смотрел на отсвет лапочки, игравший по стволу «маузера», потом перевел взгляд на обмотанную мешком голову задержанного и приказал.

— Снимите!

Второй конвойный поспешно сдернул тряпку, и к удивлению пана Казимира перед ним оказался Мендель, недовольно крививший губы и косо щурившийся от света, бившего ему по глазам.

— Посмотрите-ка!.. — Пан Казимир коротко рассмеялся. — Наш Вечный Жид все-таки уцелел!

Майор сбежал со ступенек, несколько раз встряхнул Менделя, словно убеждаясь, что это действительно он, и повернулся к солдатам.

— Ребята, вшистко в пожонтку, можете возвращаться на пост.

— Пхе, хорош пожондек, вонючее тряпье в рот запихивать… — недовольно пробурчал Мендель.

— Не ворчи, старина! — пан Казимир дружески подтолкнул Менделя к крыльцу. — Можно подумать в твоем гетто пахло лучше…

Считая, что Мендель угодил в руки полиции, майор уже не ждал его появления и сейчас искренне радовался. Он повел гостя в дом, хлопотливо усадил за стол, поближе к керосиновой лампе и, уловив в глазах Менделя голодный блеск, выскочил в кухню. Самолично нарезав сала и вылив на сковородку сразу пять яиц, пан Казимир через пару минут возвратился в комнату и грохнул перед Менделем свежую, еще пузырящуюся, яичницу.

— На, лопай, скиталец!

— Это что, мне специально?

Мендель поочередно посмотрел на смеющегося пана Казимира, на скромно устроившегося в уголке Рыбчинского, на только что вошедшего Вукса и вдруг подозрительно хлюпнул носом.

— Да ладно уж, ешь! — пан Казимир смущенно прокашлялся. — А то ты чего-то про нас плохо думать начал…

Мендель с шумом втянул воздух, посмотрел на отделанную бронзой, неизвестно как попавшую на старую лесничувку, богатую керосиновую лампу, деловито подкрутил пустивший дымную струйку фитиль и сказал:

— Хорошо, я съем эту яичницу, но сначала мне надо все рассказать…

— Ладно, рассказывай… — майор сел на колченогую табуретку.

— Значит, мы влезли на грузовик и поехали… — сосредотачиваясь, Мендель на секунду зажмурился. — Нас встретили. Но встречавший где-то подобрал парашютиста, советского. А этот парашютист оказался знакомым моего комсомольца. Так что я имел честь познакомиться с неким капитаном Усенко…

— С кем, с кем?.. С капитаном Усенко?.. — Пан Казимир многозначительно посмотрел на Вукса и опять повернулся к Менделю. — И куда же ты угодил потом?

— В сарай с сеном. А потом за нами явился полицейский комендант и самолично переправил нас в партизанский отряд…

— Куда? — пан Казимир ошарашенно покрутил головой. — Ну, прямо сказка! Везет же тебе, старый пройдоха… Кстати, ты фамилию этого коменданта не узнал, часом?

— Как это не узнал?.. Его фамилия Меланюк, пан майор…

— Что?.. — никак не ожидавший этого пан Казимир не сдержался, рванул пуговицы воротника и почти крикнул Вуксу: — Ты слышал, Владек? Ну, Мендель, приволок ты нам вести…

— Это еще не все, пан майор, — беспокойно заерзал Мендель. — Этот ужасный капитан в отряде принялся вытряхивать из меня душу…

— Ты-то ему на кой черт понадобился? — удивился пан Казимир.

— Вы, конечно, правы, пан майор… Зачем молодому капитану старый еврей? — Мендель на секунду запнулся и через силу сказал: — Ему нужны вы, пан майор, и чтоб уже все, я пришел, потому что он предлагает вам встретиться…

— Да, вот это дела…

Пан Казимир поочередно посмотрел на Рыбчинского, на Вукса и задумчиво уставился на Менделя, который как ни в чем ни бывало принялся уписывать яичницу…

* * *

Ветки кустарника с размаху били в лицо, сапоги то цеплялись за корневища, то проваливались в грязный, забиравший остатки сил торфяник, сердце прыгало где-то совсем рядом с глоткой, и все равно, дыша как запаренная лошадь, пан Казимир бежал не останавливаясь. Чуть сбоку и немного спереди, на ходу делая заячьи петли, мчался Усенко. Правда, в отличие от майора он еще и оглядывался, пытаясь определить расстояние до преследователей.

При такой гонке им бы наверняка удалось уйти, если б у полицаев не оказалось розыскной собаки. Клятый пес шел за ними верхним чутьем и каждый раз, когда пан Казимир вслед за Усенко резко менял наравление, собака вела прямиком неумолимо приближающуюся погоню.

Минут десять назад, едва успев встретиться, капитан с майором буквально напоролись на рыскавших по зарослям полицаев и теперь благодаря нелепой случайности они оба неслись, сломя голову и давно потеряв ориентировку.

Усенко в очередной раз рванулся в сторону, но метнувшийся следом пан Казимир, слыша приближающийся собачий лай, хрипло выкрикнул:

— Брось, капитан! В лес не прорвемся!

— А куда? — Усенко резко остановился и, уцепившись за ветки, как рыба хватал широко открытым ртом воздух.

— Через поле надо. — Пан Казимир едва перевел дух. — Загонят они нас в этом болоте… И так сил нет…

— Подстрелят на открытом… — Усенко было заколебался, но потом махнул рукой. — Ладно, давай! Один черт, пропадать…

Наскоро сориентировавшись, они перебрались через топкую низинку и спустя пару минут выскочили на широкий, высушенный солнцем пахотный клин. Бежать здесь было не намного легче, но с другой стороны маячил густой лес, и майор с капитаном из последних сил помчались по комковатому полю.

Похоже, преследователи никак не ожидали от беглецов такой дерзости и еще какое-то время бестолку крутились в кустарнике. Во всяком случае, когда первая пуля, с визгом пройдя мимо пана Казимира, подняла перед ним густой пыльный столб, до спасительной опушки оставалось метров сто.

Пан Казимир оглянулся, увидел несколько черных фигур, выскочивших на открытое место, и вдруг острая, режущая боль пронизала его левую ногу от бедра до колена. Майор неловко дернулся, пытаясь бежать дальше, но нога сама собой подломилась, и пан Казимир как подкошенный рухнул на землю.