– Почему он не лежит в своей кровати? – Джорон медленно повернул голову и увидел немолодую Жрицу Старухи, ту самую женщину сурового вида, которая привезла его сюда с борта «Дитя приливов».

– Приношу мои извинения, Жрица, – сказал Меванс, – вот только хранитель палубы говорит, что хотел бы немного разнообразия и рассчитывал поговорить с офицером, у которого возникнет такое же желание. Мать знает, что я не из тех, кто способен разговаривать с офицерами. Я вообще не особо умею вести беседы. Моя мать, она была почти дарном, вот только у меня не хватало одного пальца на ноге, но меня все устраивало, ведь я был первым ребенком, и, будь она дарном, я бы путешествовал на кораблях в качестве зоресвета, верно? Ну…

– Хватит, дитя палубы, – сказала Жрица Старухи. – Мне не интересны твои горести. Оставь больного здесь и кончай хлопать ртом, как раненая птица крылом. Я уверена, что у твоей супруги корабля есть для тебя работа. – Она указала на дверь и с каменным лицом смотрела ему вслед, пока он не скрылся из вида. Затем она подошла к Джорону, положила ему руку на лоб, большим пальцем приподняла веко и заглянула в глаз. – Значит, ты так и не принял свое лекарство, – сказала она. – И шум был из-за тебя, верно? Ну ты узнаешь, что я не люблю такие вещи. Ты здесь ради определенной цели, и ты выпьешь лекарство. Вот мое слово, а ты будешь выполнять все, что я скажу. – Она говорила так, словно не одобряла не только самого Джорона, но и лекарство. – Сестра Старухи, – продолжала она, – чашку для Твайнера. Я не хочу, чтобы ему стало плохо. Неси. – Другая Жрица принесла кувшин и налила лекарство в чашку.

«Они могут определить, пил я лекарство или нет, – подумал Джорон, – однако я должен найти способ их обмануть».

– Мать-Старуха, – послышался голос женщины, лежавшей на кровати неподалеку. Она курила трубку и смотрела на поднимавшийся вверх дым. – Этот парень выглядит вполне живым. Ты не против, если он поговорит со мной, а ты не станешь давать ему воду слабости? И у меня появится собеседник.

– Ты прекрасно знаешь, что все пациенты должны получать лекарства, хранитель палубы Гесте.

– В самом деле? – Она повернула голову в сторону Джорона и закатила глаза. – Ну если ты немного задержишь прием его лекарства, я сумею организовать дополнительное пожертвование для твоего ордена. Как тебе такое предложение?

Наступило молчание, Мать-Старуха не хотела принимать такую очевидную взятку на глазах у Джорона. Но потом она улыбнулась Гесте.

– Ну с моей стороны было бы глупо отказываться от пожертвований. Какое значение будут иметь несколько мгновений, если это поможет нам немного лучше ухаживать за больными?

– Я именно так и подумала, Мать-Старуха, – сказала Гесте, глядя вслед уходившей женщине. – Знала, что она не откажется от денег. У нее два Избранника в собственных комнатах в городе – она думает, что никто не знает, но это известно всем. Периодически Мать-Старуха приводит их сюда, а она любит покричать. Они уходят едва живые от усталости. – Она сделала затяжку, глядя, как дым пузырится в колбе трубки. – Хранитель палубы. – Она протянула ему руку, и Джорон ее пожал. – Алсон Гесте, в прошлом хранитель палубы двухреберного «Злого крыла». Никто не знает, кто я теперь.

– Джорон, Джорон Твайнер с «Дитя приливов», – ответил он.

– С черного корабля? – Ее взгляд стал отрешенным. – Вот уж точно, Дева смеется всякий раз, когда я открываю рот. Я заплатила за собеседника, недостойного моего положения.

«Интересно, как бы Миас ответила на такую грубость», – подумал Джорон, сам он понятия не имел, как следует реагировать. Гесте сделала еще одну затяжку из булькавшей трубки, потом закрыла глаза и снова повернулась к нему.

– Мои извинения, Джорон Твайнер, я вела себя грубо. – Она рассмеялась. – Если честно, я сама должна была оказаться на черном корабле, но вместо этого я здесь.

– Почему?

– Я забеременела от дитя палубы со своего корабля. Потеряла ребенка, но это произошло слишком поздно, чтобы притвориться, будто ничего не случилось, – ответила Гесте.

– Но тебя не приговорили? – спросил Джорон.

Гесте улыбнулась.

– Моя мать Тендарн достаточно сильна и богата, чтобы заставить всех сделать вид, что ничего не случилось, хотя состояние нашей семьи уменьшается. Поэтому я сижу здесь, чтобы восстановить силы, пока любители сплетен не найдут новый скандал.

– А дитя палубы отправился на черный корабль, – сказал Джорон.

Гесте покачала головой.

– О нет, моя мать утопила его – вдруг бы он заговорил. Обидно, он был крепким парнем. Но давай не будем поддаваться черному настроению Старухи – что привело тебя в это место, Джорон? Какая-то отчаянная отвага? Или ты упал с рангоута и сломал ногу?

– Получил удар мечом в спину, – ответил он. – Мы перехватили набег с Суровых островов, а я поначалу даже не заметил, что ранен.

– Значит, ты участвовал в сражениях? – поинтересовалась Гесте.

– Много раз, – кивнул Джорон.

– А я – нет, только в бесконечных безопасных патрулях. У моей матери имелись на меня планы, в частности, я должна была провести на флоте несколько лет. Потом она хотела, чтобы я нашла себе несколько избранников и сделала первые шаги на пути дарна. – Только теперь Джорон понял, как она молода, – возможно, ей не было и двадцати. – Я бы хотела участвовать в сражении, получить опыт и славу. Я боец, а не политик. Я хочу сделать себе имя.

– Будь осторожна в своих желаниях. Сражения – это ужасно, – сказал Джорон. – И очень страшно. Люди говорят о мастерстве, но то, что видел я, просто везение. У меня на глазах опытные дети палубы, яростные бойцы, женщины и мужчины погибали из-за выстрела из лука или сраженные удачным ударом. Если у тебя есть возможность оставаться в скучных патрулях, мой тебе совет – ничего не меняй.

Гесте взглянула на него так, словно перед ней оказалось странное морское существо.

– Действительно, – пробормотала она и стала смотреть на дым, поднимавшийся над ее трубкой, и между ними установилось неловкое молчание.

Джорону пришло в голову, что он может у нее спросить, что сделала Миас и по какой причине попала на черный корабль, стала супругой корабля «Дитя приливов», ведь дочь Тиртендарн могла выкупить себя, как поступила эта женщина. Он открыл рот, но тут же его закрыл, сообразив, что ему до конца дней будет казаться, что он предал свою супругу корабля, если он начнет искать ответы у других людей. И что подумает о нем Гесте? Что его супруга корабля ему не доверяет собственные грехи? Нет, он не может спрашивать, однако Джорон не хотел, чтобы неловкое молчание продолжалось.

– Почему в городе такое мрачное настроение? – спросил он.

– Так ты не знаешь? – Она удивленно нахмурилась, потом описала трубкой маленькую букву Z из дыма. – Конечно, черный корабль, ты мало что должен знать. Дело в аракесианах. Все так обрадовались, когда узнали, что они вернулись, теперь построят новые корабли, и у многих появится возможность добыть славу. Вернутся к жизни забытые производства. Обработка сердец аракесианов, добыча ворвани и масла, обработка кости – все они готовы вернуться. – Она слегка привстала. – У нас устроили грандиозные празднества. Ни одна женщина или мужчина больше не будут бедными. Я думаю, в течение месяца все жители Бернсхъюма были пьяны.