– Но?

– Да, всегда появляется но, верно? Дева обожает такие фокусы. Мы устроили вечеринку, послали три корабля, два трехреберных и один двухреберный. Взяли на борт все самое лучшее, а за ними отправили два корабля из коричневых костей, чтобы они могли доставить груз, когда аракесиана поймают. – Она сделала долгую затяжку и медленно выпустила дым через нос. – Только четверо выжили, чтобы рассказать историю, – трое детей палубы и один смотрящий палубы, которые вернулись на флюк-лодке.

– Что произошло?

– Они начали стрелять из дуголуков, и аракесиан их уничтожил. Все произошло за несколько минут. Единственное утешение в том, что за нашими кораблями последовал флот Суровых островов – они послали четыре костяных корабля, но их постигла такая же судьба.

– Я думал, что за кейшанами охотятся с башен? – сказал Джорон.

– О, они легко проплывают мимо башен, даже когда из них торчит несколько болтов. Они не замедляют аракесианов. Некоторые говорят, что нам нужны луки большего размера. – Гесте наклонилась поближе к Джорону и зашептала: – Но в доках болтают, будто существовало какое-то забытое волшебство, позволявшее охотиться на кейшанов, и нам необходимо его вернуть. – Джорон вспомнил крылоболты, которые нес на своем борту «Дитя приливов» – редкое и древнее оружие, которое когда-то использовали для охоты на аракесианов – как они сбросили его в море и как он этому радовался; впрочем, он жалел о жизнях, утраченных во время борьбы за спасение морского дракона, что омрачило радость, когда кейшан уплыл дальше.

– Хранитель палубы Твайнер. – Он повернулся и увидел Мать-Старуху, стоявшую у него за спиной с лекарством. – Пришло время лечения.

– Лучше сделать так, как она говорит, – сказала Гесте, поднимая трубку в качестве салюта. – Надеюсь, ты еще принесешь славу Ста островам. – Она усмехнулась. – Была рада знакомству с тобой, Твайнер.

Джорон взял стакан из рук Матери-Старухи, и она молча смотрела, как он пьет. Сладкая приятная жидкость легко проскользнула в горло. У него было еще несколько мгновений, чтобы обдумать слова Гесте, она словно прощалась с ним. Затем все вокруг приобрело пастельные тона, он потерялся, глядя на вращавшийся у него над головой потолок.

– Хранитель палубы, хранитель палубы?

Он проснулся в тумане от жгучих пощечин, но его разум окутывало толстое одеяло онемения.

– Меванс? – пробормотал Джорон.

– О, ты уже снова с нами, хранитель палубы. Глаз Скирит скоро закроется.

– Что? – Джорон огляделся по сторонам, он находился в своей комнате. Сколько же прошло времени? – Как?

– Ты спал, хранитель палубы, а я не мог тебя разбудить.

Джорон попытался сесть, спину обожгла боль. Меванс наклонился и осторожно уложил его обратно в постель.

– Твоя рана снова открылась, – прошептал он. – Я ее перевязал, но Жрица-Старухи была недовольна. – Он поднял чашку. – А теперь выпей настойку Гаррийи. – Меванс помог Джорону проглотить лекарство, и тот отметил, что вкус у него такой же отвратительный. Когда он осушил чашу, Меванс вытащил из куртки бутылку, наполненную молочной жидкостью. – Если ты считаешь, что ее зелье имеет неприятный вкус, хранитель палубы, она заверила меня, что это еще хуже. Но она считает, что оно должно защитить тебя от действия дряни, которую они тебе дают. Она думает, что они поят тебя юккой.

– Значит, они дают мне яд, – прошептал Джорон.

Меванс кивнул.

– Так и есть, – с усмешкой сказал он и поднес чашку ко рту Джорона. Жидкость была резкой и обожгла язык и горло, когда он с трудом ее проглотил. Все в нем протестовало против следующих глотков, но Меванс не собирался его слушать, а он был заметно сильнее ослабевшего хранителя палубы. Меванс заставил его выпить все содержимое чашки, уложил обратно в постель и зажал одной рукой рот, а другой – нос. – Извини, хранитель палубы. Пусть меня потом за это отхлещут веревкой, но мы не можем тебя потерять. Гаррийя сказала, что она осмеливается дать тебе только одну порцию, чтобы ты нашел способ выбраться отсюда ночью. Мы будем тебя ждать.

Джорон сглотнул. У него возникло ощущение, что в горле шевелятся тлеющие угли, а в желудке немилосердно жжет. Меванс увидел, что Джорон все проглотил, и убрал руку.

Джорон выдохнул. Затем прогнал гнев, более горький, чем любое лекарство.

– Где вы будете, Меванс? – спросил Джорон.

– Мы станем наблюдать, хранитель палубы. Тебе нужно только выйти, мы тебя найдем.

Джорон выпил ночную порцию лекарства. Жрица Старухи не сводила с него сурового взгляда, но на сей раз тяжелый сон не пришел. Вместо этого настойка Гаррийи и Жрицы Старухи смешались у него в желудке, образовав плотный шар, камень, вызывавший тошноту и раздражение, которые сжали его внутренности, словно он испытывал жуткий голод.

Однако он не заснул.

Джорон сидел в темноте, не обращая внимания на бурление в желудке, прислушиваясь к ночным звукам вокруг. Выглянув в маленькое окошко, он увидел, что Слепой Глаз Скирит уже почти достиг наивысшей точки. Потом услышал шаги, где-то открылась дверь – там, где дверей быть не должно. И наступила тишина. Он ждал, наблюдая за едва различимыми тенями Слепого Глаза, ползущими по простыням пустой кровати напротив. Наконец, когда он почувствовал, что наступила глубокая тишина и больше никто не ходил по коридору, Джорон встал, быстро оделся, схватил сапоги и слегка приоткрыл дверь.

Темные коридоры: никого вокруг.

Он выскользнул наружу, стараясь двигаться бесшумно. Джорон привык перемещаться по палубе, полной спящих женщин и мужчин, и сейчас по устойчивому полу делал это без труда. Он остановился перед входом в центральное помещение, вглядываясь в сумрак, давая возможность глазам привыкнуть и не пытаясь кого-то увидеть – он искал движение. В темноте заметить его легче, чем изменение света и тени и возможные угрозы.

Ничего.

Джорон двинулся вперед, преодолевая пространства, а затем – затем – уловил краем глаза движение. Он осторожно повернулся. И обнаружил Гесте, дремавшую на одной из кроватей. Ее глаза открылись, некоторое время хранитель палубы смотрела на него, потом улыбнулась, потянулась к трубке и махнула рукой, предлагая идти дальше. Он подождал, пока сердце немного успокоится, и пошел дальше по коридору, к входным дверям. Джорон обнаружил, что они открыты – естественно, кто попытается отсюда выйти?