Он потоптался на месте и вышел. В волнении Мила поднялась с дивана. Женя не звонила ей, не звала посмотреть квартиру вместе… Черт возьми! Сто квартир ей не подошли, а Русланова – сразу в яблочко! Как это понимать?

И Наталья Павловна молодец! Вечно придумывает трагедии на пустом месте, а реальной опасности не видит у себя под носом.

Но, кажется, процесс в такой стадии, что любое вмешательство только ухудшит дело. Как говорится, тактика активного наблюдения: или рассосется, или нагноится.

* * *

А Женя была так очарована своим новым домом, что переселилась туда сразу после совершения сделки. Конечно, требовался ремонт, но ее это не смущало.

Кожаный диванчик в комнате с эркером оказался неожиданно удобным, а в кухне обнаружился огромный медный чайник с носиком длинным и изогнутым, как лебединая шея.

В ближайшем супермаркете Женя купила постельное белье и бочкообразную кружку с вишенкой. Для начала хватит.

Всю субботу она намывала квартиру. Мысль, что в ее доме будут шуровать профессиональные уборщицы, была ей неприятна.

С особым трепетом Женя наводила порядок в комнате с эркером. Это маленькое помещение притягивало ее и одновременно немного пугало. Невозможно было отделаться от ощущения, что там кто-то прячется.

Ей становилось грустно, когда она смотрела на чужие вещи, рука не поднималась просто выкинуть их. Женя ругала себя за глупую сентиментальность, убеждала, что раз это никому не нужно, то ей тоже не нужно, теперь это ее дом, прежней хозяйке нет в нем места! Накрутив себя таким образом, она сняла со стен фотографии, связала аккуратной стопкой, но вынести на помойку не смогла.

Наверное, раньше в этом доме было много хороших книг, но все мало-мальски ценное забрали, небрежно бросили только советские издания в картонных обложках. Книги горкой валялись в углу вперемежку с фотоальбомами. Женя открыла один, старый, с черно-белыми снимками, и тут же захлопнула. Будто там таилось что-то, опасное лично для нее.

Странный негромкий звук, похожий на отдаленный бой часов, внезапно раздался в квартире и заставил ее вздрогнуть. Она не сразу поняла, что это звонят в дверь с другой, «неволшебной» стороны.

На пороге стоял профессор Волчеткин. Растрепанный, в футболке и широких спортивных штанах, таким домашним Женя его еще не видела.

– И всю ночь ходил дозором у соседки под забором, – подмигнул он. – Увидел свет в ваших окнах и решил заглянуть.

Женя замялась. Ситуация такая, что пригласить – плохо, а не пригласить – еще хуже.

– Проходите, Руслан Романович, – она посторонилась. – К сожалению, не могу предложить ни чаю, ни кофе.

– Ничего страшного!

Он с любопытством оглядывал коридор, а Женя вспомнила, какая она пыльная и чумазая. Ну и нечего переживать!

Волчеткин прошелся по квартире, как на экскурсии в музее, в кухне не удержался от соблазна, тоже попрыгал на галерее.

– Я хотел позвать вас на ужин, – протянул он, заглядывая в носик чайника. – Мама так и знала, что вы сидите на голодном пайке.

Женя с улыбкой показала на свой рабочий наряд.

– Я вижу, что застал вас в разгар уборки. Заканчивайте и поднимайтесь запросто, по-соседски. А если нужна помощь в качестве потаскуна-насильника, можете мной располагать!

– Простите?

Увидев Женины удивленные глаза, Руслан расхохотался:

– Это выражение из курса организации и тактики медицинской службы. Так мы называли санитаров-носильщиков, количество которых нам приходилось рассчитывать при ядерном взрыве.

Он прошел в гостиную, провел пальцем по клавиатуре рояля.

– Вы играете? – спросила Женя.

Руслан Романович ответил длинной музыкальной фразой, но Женино немузыкальное ухо не распознало, откуда она.

– Когда-то учился немного. Вот Оля хорошо играла в юности, но мы думали, что это утрачено с болезнью. То, что случилось, когда мы были у вас в гостях, стало для нас с мамой неожиданностью.

– Так приходите с Олей заниматься. Я не играю, инструмент будет простаивать. Или можете забрать его, если хотите.

– Боюсь, что он не встанет у нас, но за предложение спасибо. Итак, что я могу передвинуть – прибить – повесить? Или выбросить? – Он протянул руку к стопке с фотографиями, но Женя остановила его.

– Не надо, – пробормотала она смущенно. – Понимаете, выбросить – это как обрубить последнюю нить, связывающую душу прежней хозяйки с нашим миром…

Она думала, что он будет над ней смеяться или посоветует обратиться к врачу, но он просто кивнул:

– Понимаю. Одежду я могу забрать в клинику. У нас постоянно привозят бомжей, им пригодится. Думаю, хозяйка была бы рада знать, что ее вещи согревают людей, пусть и никчемных.

– И правда… Я сейчас соберу.

– А письма и фотографии… Предложить в музей какой-нибудь? Скорее всего, музейные сотрудники на ту же помойку и выкинут… Но я видел, у вас есть кладовка в кухне. – Действительно, рядом с черным ходом притулилась маленькая кладовка, похожая на вертикально стоящий гроб. – Уберите пока все туда. А потом заставите мебелью и забудете.

– Так и поступлю.

Женя быстро сложила одежду в большой пакет, и Волчеткин ушел, взяв с нее обещание прийти на ужин. Женя встала под душ и подумала, что держалась хорошо, по-дружески свободно, и Руслан должен был понять, что связь между ними невозможна. Потом осознала, что он держался еще более дружески и, очень может быть, приходил с целью, противоположной той, которую вообразила она. Он дал ей понять: они добрые соседи, и ничего больше. Никакой романтики!

Ну и слава богу!

* * *

– Ты уже переехала? – удивился Долгосабуров.

– Да, мне так здесь нравится!

В квартире не был проведен Интернет, приходилось разговаривать по телефону, не видя друг друга.

– Дождалась бы меня. Я волнуюсь, как ты там одна.

– Я хорошо, Костя, лучше, чем в гостинице. Прежние хозяева оставили кое-какую мебель, я сплю на диванчике, а когда ты приедешь, Волчеткины обещали дать нам надувную кровать.

– Господь с тобой, Женюта! Какая надувная кровать? И кто такие Волчеткины?

– Это наши соседи. Я же рассказывала!

– Что-то не припомню.

– Профессор Волчеткин – это Милин шеф! Он и нашел для нас эту квартиру.

– А, ну да.

Ей почудился холодок в голосе мужа. Женя испугалась. Она так любила его и была с ним так честна, что о возможной ревности с его стороны никогда не думала. Она была убеждена в том, что муж верит ей и никогда не станет сомневаться в ее честности.

Неужели она ошиблась?

– Если хочешь, я вернусь в гостиницу. – Она засмеялась, отметив, что ее смех звучит ненатурально.