— Иди сам! — взревел Старший охотник, отталкивая его, он споткнулся и упал на рельсы.

Пилигрим хотел помочь ему подняться, но Ворон грубо отпихнул его.

— Вперед! — вновь заорал он.

Дуго счел, что сделал все, что мог, развернулся и побежал к лестнице. Ворон достал из сумки разрывную гранату и обернулся, ожидая прихода смерти. Жевала была все ближе. Дрожь под ногами уже не позволяла охотнику спокойно стоять в тоннеле, человеку пришлось ухватиться за скользкую стену, чтобы остаться на ногах. Вскоре он увидел, что на него надвигается тьма. Из тьмы появилась громадная морда мерзкого подземного червя, щетинистое тело животного оставляло в бетоне глубокие царапины. Жевала неслась вперед, одержимая одним только порывом — немедленно сожрать пришельцев, она чуяла, что они бегут от нее, испытывая липкий страх, а один человечек застыл у нее на пути, словно вызывал ее на поединок.

Удар был поистине страшен. Ворон не успел почти ничего ощутить, короткая вспышка боли, и его не стало. Конвульсивно сократившийся палец привел в действие взрывной механизм. В пасти гигантского червя чавкнуло, он взревел и остановился, прервав свой стремительный бег. Кусочки металла впились в мягкое нёбо и язык.

Времени краткого замешательства хищника вполне хватило на то, чтобы охотники добежали до станции, забрались на платформу и побежали вверх по лестнице, перепрыгивая через несколько ступеней. Пилигрим Дуго в последний раз обернулся назад. Ворон спас их от неминуемой гибели ценой собственной жизни…

Впереди показался свет. Верхняя часть лестницы тонула в солнечных лучах, лившихся на покрытые грязью и буро-зеленым мхом ступени из полуразрушенного вестибюля метро. Один из уцелевших стеклянных витражей раскачивался под ветром, пуская на стены солнечных зайчиков. Наверху был ослепительно яркий летний день.

— Выход! — заорал что было сил Густав. — Выход, черт побери! Вы…

— Тише, — оборвал его радостный вопль Пилигрим, — неизвестно, что нас ждет наверху. Мы даже не знаем, где выбрались…

ПУСТЬ СУЩЕСТВА, КОТОРЫЕ НАЗЫВАЮТ СЕБЯ ЛЮДЬМИ, ГОВОРЯТ:

В мире, где Бог отвернулся от детей своих, мы всего лишь осколки минувшего.

В мире, где звезды забыли о нас, мы всего лишь угольки их огня.

В мире, где земля сияет ночами, мы всего лишь боль ее.

В мире, где забыто знание, лишь мы надежда наших детей.

ВНЕМЛИТЕ ГЛАСУ ЧИСТОГО РАЗУМА:

В мире, где Бог проклял теней, мы фундамент будущего.

В мире, где звезды пугают теней, мы огонь их лучей.

В мире, где земля стонет от ног теней, мы мстители ее.

В мире, где знание дается лишь избранным детям Его, мы единственная сила.

Последний Завет. Книга Нового мира. Послание заново рожденным. Ст. 53

Полосатый шмель с деловитым жужжанием опустился на цветок клевера, растущий у самых ног Франца. Госпитальер с безразличием наблюдал, как насекомое собирает нектар с цветка, каким-то чудом выросшего из трещины в асфальте. Прошло уже пятнадцать минут с тех пор, как они выбрались из подземки, но сердце все еще бешено колотилось в груди, в ушах звенел рев едва не убившей их жевалы. Сейчас в солнечный летний день, бег по темному тоннелю казался не более чем кошмарным сном. Франц очень хотел, чтобы все, что случилось с ним за последнюю неделю, оказалось лишь сном, он жалел, что покинул Базу Госпитальеров и по собственной глупости пошел в Город, надеясь разрешить в одиночку сложнейшую проблему. Боже, как же он заблуждался! Кому он хотел что-то доказать?! С тех пор произошло столько страшных событий, и выжил он лишь благодаря встрече с Германом. Если бы не следопыт Ветродувов, приведший его в свой родной клан, он точно стал бы добычей Мусорщиков или какого-нибудь крупного хищника вроде здоровенного жабобыка. Сон. Как бы хотелось, чтобы все эти воспоминания оказались сном!

Но нет… Это не сон… Все реально. Реально до жути. И гибель Ворона — еще одно тому подтверждение. О том, что произошло в подземке, сейчас никто не говорил, все напряженно молчали. Пилигрим, как и все остальные уцелевшие и выбравшиеся из подземки члены отряда, сидел на земле, привалившись спиной к бортику давно не работающего фонтана. Герман был мрачен и хмур, Густав, казалось, дремал, вытянув губы трубочкой и прикрыв глаза.

Шмель поднялся с клевера и, издав приятное жужжание, оранжевой точкой понесся вдоль пустой улицы. Франц провожал насекомое взглядом, пока оно не исчезло из виду, скрывшись где-то за развалинами ближайших домов.

— Упокой, Господи, его душу, — проговорил Пилигрим и тяжело вздохнул.

— Упокой, — эхом отозвался Герман, — вот уж не думал я, что Ворон способен на такое. Он умер как герой.

— Он просто не мог бежать, Герман, — вздохнул Дуго, — нога…

— Это не умаляет того, что он сделал, — резко сказал охотник. — и если мне суждено будет вернуться в клан, я сделаю все для того, чтобы имя Ворона было написано на Стене славы Убежища.

Герман и Ворон всегда не слишком ладили, но со смертью Старшего охотника в душе разведчика как будто что-то перевернулось. Он, как и все остальные, ощущал тяжелое бремя вины за гибель чернокожего клановца. Наверное, Ворон предчувствовал свою смерть и потому не хотел идти в подземку. Они же, можно сказать, вынудили его, заставили проявить храбрость и отправиться в опасное путешествие. В тяжелое для клана время Старший охотник должен был быть с теми, кто может спасти Ветродувов, и он сделал единственно возможный выбор…

— Франц, ты в порядке? — Герман внимательно посмотрел на мальчишку.

Госпитальер криво улыбнулся и кивнул:

— В порядке. Если вы ждете меня, думаю, мы можем идти. Лично я готов.

— По тебе не скажешь, — угрюмо проговорил Густав. — К тому же, прежде чем идти, надо хотя бы узнать, где мы сейчас находимся и куда нам идти…

— Это не так сложно, как тебе кажется, — сказал Герман, он поднялся, оглядываясь по сторонам.

Судя по всем признакам, отряд выбрался на поверхность в районе клана Бастиона. Вокруг насколько хватало глаз к облакам вздымались железобетонные конструкции высотных зданий. Или, точнее, того, что раньше называлось высотными зданиями. Сейчас это были лишь тени утраченного величия человечества. Перед Германом высились скелеты, остовы едва державшихся на ногах исполинов, над которыми усердно поработали отдаленное дыхание бомбы, капризная погода и жернова времени.

Когда на Франкфурт сбросили единственную водородною бомбу, удар пришелся на северную часть города: району Бастиона просто повезло. Основная часть высотных зданий смогла выдержать последствия ударной волны. Их тряхнуло, и тряхнуло хорошенько, но и только. В то время, когда люди были полновластными хозяевами планеты, строить еще умели. Высотки пережили Последнюю войну, пережили своих строилей, пережили директоров корпораций, которым принадлежали здания, выдержали страшное время Черных веков и полыхающих костров Госпитальеров, просуществовали множество лет прошедших после пожравшего мир гекатомба, только несколько десятилетий назад, устав от безумия, творящегося на Земле, начали рушиться одна за другой. Не проходило и года, чтобы какое-нибудь из некогда величественных зданий не рухнуло, оглашая пустынные улицы грохотом, рассыпаясь на биллионы мелких осколков, складываясь словно карточный домик. И все равно, несмотря на то что исполины подгибали колени и падали, ломая массивными каменными телами растрескавшийся от времени серый асфальт, множество небоскребов все еще подпирали небо над полуразрушенным городом.