Через несколько мгновений Майкл опускает руку, поворачивается и уходит в театр.

Дорогой дневник!

Я не сделал этого сам, но все думают, будто сделал, и меня это злит. Не знаю, как это произошло. Я пребываю в замешательстве. Руэна рядом не было, а Бонни только кричала. Приехала «Скорая помощь», меня положили на носилки и увезли. На улице толпились люди, но хватало и демонов.

И врачи в больнице спрашивали и спрашивали: «Алекс, ты сделал это сам? Ты бросился на стену? Ты ударил себя в лицо?» – и так далее, а когда я им не отвечал, они спрашивали, почему я это сделал.

Но кое-что еще более странное случилось вечером, когда я находился на сцене.

Начну с самого начала. Все шло, как в самый безумный день репетиций, или, пожалуй, не весь день, а только три последних часа до подъема занавеса. Джо-Джо потела и ругалась, и все забывали текст. Кейти не появилась, мы тревожились, и наконец Джо-Джо усадила нас и сообщила, что с Кейти произошел несчастный случай и Гамлета сыграет Аойфа. Я вспомнил, что Руэн просил меня сделать с матерью Кейти, и огорчился. Он был прав. Если бы я его послушался, сегодня играла бы Кейти.

Потом Джо-Джо выяснила, что приезжает режиссер по подбору актеров, и занервничала еще сильнее. «Ее зовут Роуз Мерделл», повторила она и предупредила, что при встрече мы должны правильно произносить ее имя и фамилию, а то получится неудобно. «Если она подойдет к вам, – инструктировала нас Джо-Джо, – пожмите ей руку, похвалите ее наряд и упомяните, что хотели бы поехать на кинопробы. – Она выглядела так, будто может хлопнуться в обморок. – Кто-то из вас, возможно, снимется в фильме!»

Я посмотрел в зеркало, которое висело передо мной. Подумал: «Как же это будет круто», – и решил, что обязательно буду играть в фильмах со всеми знаменитыми друзьями Джо-Джо, а став действительно знаменитым, приеду в Белфаст и организую театральную труппу для детей, как Джо-Джо. Но тут же на меня навалилась тоска, и я почувствовал, как сдавило грудь. Никогда мне не играть в фильме. Я всего лишь Алекс из Белфаста, у которого безумная мать.

Джо-Джо усадила нас в кружок на сцене. Мы скрестили ноги, положили руки на колени и принялись выводить «Ам!». Тоска исчезла, я начал смеяться. Потом с подачи Лиама «Ам» сменился «Бамом», «Бомом» и, наконец, «Комом». Тут уж смеялись все.

Джо-Джо сказала, что наняла профессиональных визажистов и гримеров, чтобы все поняли, что это настоящий театр, а когда заиграл оркестр, мне от волнения стало дурно. Я помнил, что в пьесе нас более двадцати, но никак не мог осознать, что я – часть такого клевого проекта. Но вскоре почувствовал, как меня словно окатила теплая волна морской воды, и решил, что все будет хорошо.

Но секундой позже по мне прокатилась другая волна, уже ледяная, и я подумал: «А если все пойдет не так?»

И сразу же заметил Руэна. В образе Старика он вышагивал по авансцене, оглядывая большой черный рояль, который только что выкатили. И я видел, что рояль ему очень нравится. Он заглядывал внутрь, где струны, и трогал своими жуткими руками клавиши.

Едва поднялся занавес, нервозность сняло, как рукой. Я закрыл глаза и сказал себе: «Я Горацио», – и тут же забыл про все, что произошло раньше. Понизил голос и вспомнил слова Джо-Джо о важности роли Горацио для всей истории о Гамлете.

Оркестр перестал настраивать инструменты, люди, которые только что оживленно болтали в зале, замолчали, стало так тихо, словно все они вдруг разошлись по домам. Сцену подсветили. Все, кто стоял за кулисами, напряглись.

Со сцены донеслись шаги и голоса. Я услышал, как Лиам произносит свою реплику.

– Пришел тебя сменить, болван. Уж полночь миновала.

Настал мой черед выходить на сцену. Я оглядел свой костюм – солдатскую форму, сверкающие зашнурованные ботинки, нашивки с указанием «горячих точек», где я вроде бы побывал и доказал свою храбрость. На спине у меня висела деревянная винтовка, черные пятна и полосы разрисовывали лицо. Я глубоко вдохнул. И вышел под свет прожекторов.

– Франциско… куда ты пошел? – громко спросил я и повернулся лицом к зрительному залу, но не мог никого разглядеть, хотя знал, что все места заняты.

Яркий свет бил в глаза, и казалось, что кроме меня и Лиама в театре никого нет. Изображение друга Джо-Джо появилось на противоположной стене. Оно напомнило мне Руэна, потому что выглядело настоящим человеком, но сквозь него просматривалась стена. Оркестр заиграл очень громко, противно заскрипели скрипки. Я произнес свою реплику:

– Теперь, когда я вижу его собственными глазами, я вам верю. Он настоящий».

Но, взглянув на изображение на стене, заметил, что оно изменилось. Теперь на мужчине черная балаклава и черная куртка. Я задаюсь вопросом, может, кто-то поменял бобину в проекторе. Мужчина просто стоит, держит в руке пистолет.

Аойфа вышла на сцену в костюме Гамлета, посмотрела на призрак и потянулась, чтобы прикоснуться к нему.

– Он мой отец! – воскликнула она. – Он мой отец! О, Гамлет, прародитель, любимейший отец, тезка… скажи мне, почему ты здесь?

Призрак повернулся и посмотрел на Аойфу. Голос знаменитого друга Джо-Джо заполнил зал.

– Меня убил тот самый предатель, женившийся на твоей матери…

Аойфа смотрела на призрака, который говорил, что она должна отомстить за его смерть. Она была испугана и жалась ко мне, а у меня одеревенело все тело.

– Помни меня, Гамлет.

Я взглянул на призрака. Он поднял пистолет, и тут сцена, и туман, и изображение знаменитого друга Джо-Джо в роли призрака, и зрители исчезли. И я уже не был Горацио.

– Помни меня…

Аойфа больше не стояла рядом со мной. Сцена исчезла, и я не видел темного моря лиц. Вместо этого очутился на обочине сельской дороги, возможно, в Северной Ирландии. За спиной находился ряд каменных магазинчиков, церковь и почтовое отделение. Какие-то женщины катили коляски по тротуару, и маленькая девочка в желтом платье стояла у двери магазина, ела из пакета чипсы и бросала крошки голубям. Черная мостовая блестела, словно после дождя. Два полисмена стояли по сторонам дороги, один старый, другой молодой. Патрульный автомобиль припарковался у меня за спиной. «Это полицейский КПП», – подумал я. Я видел камеру, установленную на автомобиле и направленную на полицейских.

Синия машина приближалась по дороге к КПП. «Наслаждайся ими, пока они маленькие, – сказал полицейский, который стоял с другой стороны дороги. – Потом они начинают брать у тебя автомобиль и высасывать деньги». Молодой полицейский заметил направляющуюся к ним синюю машину и вышел на проезжую часть, подняв руку.

Синяя машина приближалась, и я видел, что на переднем сиденье два человека. Водитель – такой маленький, что его голова едва поднималась над рулем, но, когда машина приблизилась, я заметил, что он старый и лысый, и седые волосы лишь островками растут на затылке. Лицо второго мужчины скрывала черная балаклава. Я почувствовал, как участилось мое дыхание и гулко застучало сердце, потому что я знал, кто он.