Он вооружил этих людей и расставил охрану из них по стратегически важным точкам. Во дворе Тюремного замка собрал всех оставшихся охранников, велел им сдать оружие и навсегда покинуть тюрьму. Он гарантировал им жизнь, если они уйдут добровольно.

Охранники не строили из себя героев. Свалив в кучу оружие прямо в тюремном дворе, они быстро перебрались через пролом с тем, чтобы больше никогда не ступить ногой за тюремные стены. А утром, узнав, что произошло, на работу передумал приходить и бывший начальник тюрьмы. Ходили слухи, что лично от Котовского он получил неплохую компенсацию за это и сбежал из города.

Как ни скрипели зубами от злости представители Временного правительства и гайдамаки, они ничего не могли поделать со взбунтовавшейся тюрьмой, где засели люди Котовского. У них не было ни сил, ни возможности, красные же целиком поддерживали бывшего атамана.

Несколько дней в Одессе только и говорили о том, что произошло в тюрьме. Тем более, что в городе появилось немало бывших заключенных. Но одесситы есть одесситы – они ко всему способны найти самый нестандартный подход. Очень скоро любопытные подтянулись к тюрьме, чтобы заглянуть за ограду страшного Тюремного замка, долгое время наводившего ужас.

Люди Котовского не препятствовали любопытным заходить внутрь. И очень скоро зеваки выстроились в очереди, желая посетить такую необычную экскурсию. Атаман лично любезно водил экскурсии по тюрьме, разрешая заглянуть во все таинственные уголки.

Представители Временного правительства, ничего не понимающие в одесском характере и невероятно жизнестойком одесском духе, в недоумении разводили руками, не понимая, как можно ходить на экскурсию в тюрьму. Но жителей города не смущало это непонимание. В глазах горожан Котовский, возглавивший Тюремный комитет и организовавший полное самоуправление в тюрьме, стал легендой. И только малая часть одесситов понимала, что легенда эта на самом деле была кровавой и жестокой.

Дерибасовская по-прежнему сверкала ночными огнями, и толпа веселых нарядных гуляющих фланировала по улице. Таня вместе с Идой с легкостью в ней затерялись. Все было почти так же, как всегда, – яркие отблески уличных фонарей на булыжниках мостовой, сверкающие вывески кафе-шантанов и ресторанов, музыка, долетающая из раскрытых окон, звон бокалов… Одесса желала веселиться, не упуская ни одной ночи, словно совсем рядом не было разрухи и войны, словно на улицах города люди не падали замертво от голода, а армия воров и бандитов не заправляла кровавым балом, как торжеством самого Сатаны.

Забыв, когда последний раз была на ночной Дерибасовской, Таня с удивлением вглядывалась в знакомую до боли картинку, где практически ничего не изменилось. Детали пейзажа не поблекли, и все персонажи были на своем месте – за исключением тех, кого стерло время. Яркие огни ночи всегда действовали на Таню пьяняще, как глоток дорогого шампанского. Кровь, струящаяся по жилам, загоралась, превращаясь в электрический ток, изнутри покалывая кожу, и все приобретало необыкновенную яркость, бросало отчаянный вызов окружающему ее серому миру. Это было свойство Дерибасовской, свойство Одессы – жить, наслаждаться жизнью, веселиться всем смертям назло. И каждый раз бросать вызов смерти.

Тане вдруг подумалось, что если война действительно придет в город, даже тогда его нельзя будет сломить. И Дерибасовская продолжит жить своей собственной беспечной жизнью, бросая вызов не только смерти, но и всему миру.

Радостное возбуждение возвращения в прошлое неожиданно охватило Таню, стали покалывать даже кончики пальцев – может, потому, что сжала их в слишком большом напряжении. Именно здесь навсегда изменилась ее жизнь, когда она перешагнула черту и стала другим человеком… Воспоминания накатывали на Таню волнами – мысли о прошлом, от которых было трудно дышать.

Ей вдруг почудилось, что вот сейчас из-за поворота, смеясь, вразвалочку выйдет ее Гека – с растрепанными ветром волосами и озорными искорками в глазах, ее Гека, чьи искрящиеся глаза напоминали темный шоколад. Подойдет к ней, засмеется, обнимет за плечи и тем сразу сбросит с нее огромную тяжесть. И все будет опять хорошо, обязательно хорошо…

Наваждение было таким острым, что, приблизившись к углу переулка, Таня даже остановилась и заглянула за него. Но оттуда вышла только подвыпившая компания, и вульгарный смех пьяных женщин мгновенно растворился в других звуках ночи.

– Что с тобой? – встревожилась Ида.

– Так… Вспомнила прошлое. – Таня невесело усмехнулась, ускоряя шаг.

Но это возвращение в прошлое не было настоящим. И не ради тех целей, которые были у нее тогда, Таня вышла этой ночью на Дерибасовскую: вместе с Идой она шла отыскать Грушу, последнюю свидетельницу исчезновения Цили.

Днем они долго стучали в убогую хибарку из фанеры в одном из закутков Молдаванки, которую вместе с двумя другими девушками снимала Груша. Несмотря на то что было три часа дня, дверь им открыли не сразу. После настойчивого стука в забитое фанерой окно (в дверь стучать было нельзя, она была такой хлипкой, что от стука могла вылететь) на пороге появилась заспанная, нечесаная, с размазанной по лицу краской уличная девушка.

Она сказала, что Груша не возвращалась – скорей всего ночует в гостинице, она часто так делает, если хочет выспаться. Просит последнего клиента заплатить за номер не за час, а за сутки. А потом отсыпается перед выходом на улицу.

Но на работе она точно будет. Девушка – ее звали Анфисой – доверительно сообщила, что Груше очень нужны деньги, так как у нее в деревне заболела мать и она все заработанное отсылает туда. А потому не пропускает ни одного рабочего дня.

– Даже когда красный флаг, ходит, – Анфиса с сочувствием покачала головой.

Отправив уличную девушку Анфису обратно спать, Таня договорилась с Идой, что ночью они пойдут на Дерибасовскую.

– Покажешь мне эту Грушу, – без тени улыбки сказала Таня, – и я ее как следует потрясу.

Ида была согласна на что угодно. От Цили не было никаких вестей, и мать буквально сходила с ума. Ида тоже выглядела плохо – ей было страшно.

До полуночи оставался час, и это было время самого разгара ночных гуляний по Дерибасовской. Подвыпившие матросы со стоящих в порту кораблей, местные любители ночных развлечений, бандиты, солдаты-дезертиры, иностранцы – вся эта толпа заполнила Дерибасовскую в единой жажде развлечений. И среди жаждущих удовольствий мужчин было огромное количество уличных женщин. Поэтому в толпе было достаточно сложно разглядеть кого-нибудь.

К ним сразу же попытались пристать, но Ида, зло зыркнув черным глазом, так послала на жаргоне Молдаванки двух местных любителей развлечений, что те отскочили от них как ошпаренные, а младший даже покраснел с непривычки.