Придвинув поближе лампу, я погрузилась в чтение.

Самыми сильными предметами считаются те, что вынесены в «первую волну», пять веков назад. Возможно, в то время Мертвомир был наполнен магией, оттого и артефакты обладали особой мощью. Найти полный перечень мне, конечно, не удалось, лишь отрывочные да иносказательные описания волшебных осколков мира за Дверью. Такие артефакты считаются почти разумными, они способны существовать и в нашем мире, и за Дверью. «Мертвые артефакты и живая кровь – единственное, что имеет значение…» – сказал Айрон.

Все знают, что надеть рубиновую корону Колючего Архипелага могут только прямые наследники северного короля, чужаков она просто раздавит. И что нового короля обычно тоже выбирает корона. Считается, что она определяет самого сильного лорда. Открыть императорскую сокровищницу сумеют лишь дети нашего повелителя, а любой вор останется ни с чем и вместо волшебных предметов и золота получит безумие и смерть. Это называют «памятью крови» – воспоминания о принадлежности. Знание, хранимое в венах и жилах. Потому так ценятся наследники старших родов и правителей, ведь их кровь – особенная. Она дает власть над родовыми артефактами и секретами.

Не в силах оставаться на месте, я вскочила и начала мерить шагами расстояние между креслами.

Артефакты, вынесенные из Мертвомира, обычно хранятся в семьях из поколения в поколения, постепенно меняя весь род. А особенно сильные предметы способны одаривать не только своего обладателя, но и его потомков.

Говорят, что наследники императора – принцы и принцессы – умеют слышать чужие мысли, все лорды Предгорья управляют погодой, а Пустынные Правители чувствуют воду даже глубоко под песками и повелевают огромными песчаными ящерами.

В перечне самых сильных артефактов Империи на первом месте значится Дверь. И это неудивительно – ничто нe сравнится с ее мощью.

Но что с ней происходит сейчас? И при чем тут я? Почему во имя Привратника в моих руках засветились идары?

Я с силой вдавила ногти в ладони, не зная, что и думать.

Насколько «случайно» я оказалась на острове?

Ох, как мне все это не нравится!

Я попыталась найти больше сведений, но остальные фолианты не смогли поведать мне ничего нового. Посмотрела в сторону лестницы, ведущей вниз. Идти в Черный Архив было страшновато, но я решилась.

Медленно спускаясь, я вспоминала, как впервые шла по этим холодным камням, а навстречу мне шагнуло чудовище, оказавшееся всего лишь старым архивариусом Харди Дэффом. Видит Привратник, я хотела вернуть то время!

Но как оказалось, Черный архив и сейчас был защищён от нежеланных гостей.

На нижней ступеньке, с которой уже виднелся низкий потолок и строгие ряды книжных шкафов, передо мной засветилась призрачная паутинка. А едва я сделала еще один шаг, как она налилась цветом, завибрировала и вытолкнула меня с такой силой, что я едва не грохнулась на камни. Потерев ушибленный локоть, я осторожно ткнула в защиту пальцем и снова получила удар. Так что пришлось уйти, так и не узнав тайны Черного архива.

Засыпала я далеко за полночь. Стоило погрузиться в дрему, и я снова оказалась в Парящем Городе. На этот раз я спустилась с широкой мраморной лестницы и устремилась к центральной площади. С двух сторон от меня возвышались тонкие светлые деревья, их ветви были усыпаны нежными розовыми цветами. Осыпающиеся лепестки медленно кружили в воздухе и ложились на мои плечи и волосы. Под босыми ногами тоже был ковер из прохладных и мягких цветов. В стороне журчали фонтаны и каскадные водопады, возвышались дома, густо заплетенные дикой розой и остролистом. Но по сторонам я не смотрела. Я шла вперед, а вокруг взлетали облака розовых лепестков, мешая рассмотреть уже открывающуюся площадь.

Я шла по Парящему городу, понимая, что снова вижу сон- воспоминание.

«Иди… иди… – шептал кто-то. – Уже близко… Забытое возродится… Верни утраченное… Иди».

– Кто ты? – закричала я во сне, оглядываясь и пытаясь рассмотреть что-то сквозь розовые цветочные облака. – Чьи это воспоминания? Скажи!

«Выход всегда там же, где и вход».

– Это всего лишь афоризм из книги, которую Ржавчина украл у наставника приюта! – рассердилась я. – Скажи, кто посылает нам воспоминания? Кто обладает такой силой? Скажи мне!

«Если нужен ответ – загляни в свое сердце».

– Хватит! Мне не нужны пустые высказывания из старой книжки! Кто возродит забытое?

«Память – единственное сокровище, которое стоит беречь. Лишь память мы берем с собой за Грань».

Я сердито топнула ногой. Еще одна присказка, от которой нет никакого толка!

Сделал шаг в волнах розовых лепестков. Сердце подпрыгнуло в предвкушении. Еще несколько шагов… совсем немного… и я увижу… увижу…

Но сон оборвался, оставив меня с ощущением разочарования и в то же время – облегчения.

Снова задремать удалось лишь с рассветом, а разбудило меня настойчивое фырканье. Не открывая глаз, я протянула руку Ржавчине. Клыки проткнули кожу, и я все же проснулась. Когда сползала с кровати, мой друг уже обмотал бедра тканью и вытащил из кучи вещей сапоги. На меня Ржавчина упрямо не смотрел.

– Эй, с тобой все нормально? – спросила я, сражаясь с зевотой.

– На этом острове ничего не может быть нормально! – буркнул парень. Глянул на меня через плечо.

Ржавчина выглядел расстроенным, злым, а еще почему-то виноватым. Он нахмурился, внимательно рассматривая мое лицо. Губы. И ниже. Правда, там рассмотреть что-либо было сложно, я спала в той же огромной сорочке. Но Ржавчина смотрел так, словно видел меня впервые. Как-то по-новому. И продолжал хмуриться.

– Ты очень красивая, Вивьен, – мрачно произнес эфрим.

Я почесала лохматую со сна голову, не зная, что ответить. Двумя шагами преодолев расстояние между нами, Ржавчина вдруг обхватил ладонями мое лицо.

– Очень красивая… – жарко выдохнул он. – Я столько лет ждал тебя… Столько лет тебя любил… Только тебя одну… Скажи, что все это было не напрасно. Скажи мне, Вивьен!

Я замерла, глядя в его горящие глаза. И тоже словно впервые увидела своего давнего друга. Темные ресницы с рыжими кончиками, острые скулы, изогнутые в вечной усмешке губы. Несколько шрамов, которых не было в детстве. Жесткость во взгляде. Сила, которая могла бы сокрушить меня, пожелай того Ρжавчина…

– Поцелуй меня, – хрипло приказал он. И не дождавшись ответа, сам наклонился, лизнул губы, раздвинул их языком. Без нежности, с какой-то злой отчаянной силой.

Я отпихнула его обеими руками. Взгляд Ржавчины стал таким темным, что на миг показалось – не сдержится. Обратится и оторвет мне голову. Или оторвет прямо так, человеческими руками!

И словно не доверяя себе, Ржавчина сделал шаг назад. И еще.

– Ненавижу тебя, – пробормотал он.

Я прикусила распухшую от злого поцелуя губу, хотела ответить, но тут с улицы раздались крики. Да такие громкие, что долетели даже до наших окон!