— Вы хорошо себя чувствуете? — спросила я, подойдя к ним.

— Я просто счастлива, что Оскара здесь нет и он ничего не видел. — Голос Офелии звучал ровно.

— Доктор только что ушел, — сказал мне Блейк. — Это личный врач Офелии, отличный парень. А Генри в доме. Пойдемте, я вас познакомлю.

«Что еще за Генри?» — подумала я и последовала за Блейком, который вошел первым, все еще поддерживая Офелию. Мне казалось, что мое лицо выражало естественное беспокойство, а не смятение, но при виде заплаканной Эбби, стоявшей в холле, моя уверенность в этом дала трещину. Я было направилась к ней, но она взглянула на Офелию и начала подбирать перевернутые стулья, разбросанную обувь и рваную бумагу, покрывавшую пол, как конфетти.

Блейк обернулся ко мне:

— Люк возвратился из Франции раньше нас. Сказал, что у него здесь дела. Мы прилетели вчера, но его нигде не было видно, а Оскара нужно было показать врачу. Вероятно, Люк объявился рано утром, когда мы еще спали. Мы проснулись уже в этом разгроме.

Офелия первой прошла в гостиную, где из глубокого кожаного кресла нам навстречу поднялся высокий мужчина лет шестидесяти, с беспорядочно вьющимися рыжими кудрями, в жилете и галстуке-бабочке, которые, казалось, были взяты из гардероба семейного доктора девятнадцатого века. Я узнала его. Он пришел на вечеринку Офелии вслед за нами. В тот день я во второй раз увиделась с Люком.

— Знакомьтесь, Генри. — Офелия приблизилась к нему и кивнула в мою сторону. — Это доктор Рэйчел Гудчайлд, она принимала Люка в своей клинике несколько месяцев назад.

Генри крепко пожал мне руку. Его ладонь была сухой и прохладной, а моя — влажной.

— Я психиатр Люка, — любезно пояснил он, разглядывая меня сквозь бифокальные очки. — Я наблюдаю его уже несколько лет.

Люк не говорил, что у него был психиатр.

— Генри приехал час назад. — Офелия выбрала стул с высокой спинкой и села прямо, как королева среди своих придворных. — Мы заподозрили у Люка очередное обострение, когда увидели, в каком состоянии дом. А как только заметили кровь на его рубашке, поняли уже наверняка. Мы позвонили Генри, и он примчался так быстро, как только смог.

— Кровь на рубашке?

«Что я пропустила?»

Я присела на краешек дивана, надеясь, что никто не заметил дрожь в моем голосе.

— Блейк помог его переодеть, это было непросто.

«Неужели он поранился?»

Никто не озаботился ранами Люка, вместо этого его затолкали в машину, как преступника.

Блейк налил всем виски, доверху наполнив хрустальные стаканы темно-янтарной жидкостью. Генри принял свой с улыбкой, но когда Блейк направился ко мне, Офелия нахмурилась.

— Не глупи, Блейк, — произнесла она ровным тоном. — Рэйчел, должно быть, зашла к нам по пути на работу.

— Люк не сказал, что наблюдается у психиатра, когда приходил к нам в клинику.

Я была потрясена, убита горем и страдала от чувства вины, но старалась не показывать этого. Он упомянул о прошлых нервных срывах на вечеринке Офелии, но легко, мимоходом, будто о пустяке. Я и представить не могла, что его дела настолько плохи.

— У Люка нет привычки выкладывать всю подноготную посторонним людям, — сказал Блейк. — Даже таким очаровательным докторам, как вы. — Он отсалютовал мне стаканом, но в этот раз без улыбки.

Генри наклонился вперед, устремив на меня пристальный взгляд.

— У Люка уже много лет биполярное расстройство, но он скрывает свой диагноз. — Психиатр говорил очень спокойно, словно обсуждал погоду. — Ему стыдно. Как большинство больных с маниакально-депрессивным психозом, он стремится держать свое состояние в секрете.

«И от меня тоже?»

— Последний эпизод случился после смерти его дедушки, около трех лет назад, — холодно проговорила Офелия, не сводя глаз с моего лица. — В последнее время он был чересчур возбужден, но я понятия не имела, что приближается приступ. Он прятался в соборе пять дней, с тех пор, как вернулся из Франции. Кто знает, чем он занимался все это время.

Тут она ошибалась. Если он и скрывался там, то максимум два дня, предыдущие три он провел со мной, беспокойный, сумасбродный, одержимый. У него развивалась маниакальная стадия, теперь я это понимала, а тогда мой рассудок затуманили болезнь, лихорадка и любовь. Я не задавала ему вопросов и не анализировала поведение, я не смогла применить свои знания.

Офелия перевела взгляд на Генри:

— Полиция нашла его спальный мешок за штабелем досок в углу галереи. Он ночевал там, пока нас не было, хотя непонятно, как он ухитрился так долго не попадаться на глаза.

— Он явно был напуган. — Я обвела взглядом нашу маленькую компанию. Все выглядели слишком невозмутимыми. Генри потягивал виски. Блейк, перегнувшись сзади через спинку стула Офелии, смотрел на нее сверху вниз, будто лично отвечал за ее благополучие, а сама она спокойно изучала меня. Казалось, никто не был расстроен тем, что Люка только что вытащили из дома, как собаку. — Мы должны ему помочь!

— «Мы»? — Голос Офелии прозвучал чрезвычайно холодно. — Очень любезно с вашей стороны было включить в этот список и себя, Рэйчел, но это не ваша забота.

Я вскочила на ноги слишком быстро, комната закружилась перед глазами.

— Как врач я…

— Но вы ведь не его врач, не так ли?

На самом деле я совершенно не знала Офелию. Я только думала, что знаю, потому что она была замужем за мужчиной, которого я любила, и ее образ преследовал меня во сне. Для нее же я была соседкой, которая по случайности оказалась врачом и однажды, несколько месяцев назад, приняла ее мужа в клинике. Она не была обязана считаться с моими чувствами.

— Пожалуйста, дайте мне знать, если понадобится моя помощь.

— Вы помогли достаточно, — ответила Офелия. — Даже больше, чем можно было ожидать.

Я взглянула на нее, но она уже снова смотрела на Генри.

Блейк проводил меня до входной двери, где на время оставил, сбежав по ступенькам к полицейскому, который ждал у ворот с сумкой в руках. Прежде чем Блейк поспешил обратно, они тихо перекинулись несколькими словами.

— Что происходит? — спросила я.

Блейк проследил взглядом за полицейским, который укладывал сумку в багажник машины.

— Когда Эбби провела полицию в комнату Люка, чтобы передать ему смену одежды, те нашли на полу окровавленную рубашку и насторожились. Эксперты вернутся с криминалистическим чемоданчиком, чтобы забрать ее и произвести обыск как положено. Они хотят выяснить, чем он занимался.

Блейк смотрел с печалью.

— С криминалистическим чемоданчиком? Что вы хотите этим сказать? Кровь — забота врачей, но никак не полиции. Вы что, совсем не беспокоитесь о нем?

Блейк улыбнулся и обнял меня за плечи: