«Купите MacBook Pro с дисплеем Retina». «Подпишитесь на журнал "Военная история" – получите бесплатно захватывающую книгу об американских "морских котиках"». «Закажите новые диски для "Porsche" сегодня – получите четыре по цене трех».

И тут она это увидела. Адрес, написанный на рекламе дисков. «Яну Польонену, Фатбурсгатан, 22». Почему этот адрес написан на листовке, которая была дома у Филипа?

Фатбурсгатан, 22. Она набрала этот адрес в навигаторе телефона – шестьдесят метров от вышки на Хегбергсгатан.

Она снова положила рекламу на стол.

Она нашла его, место, где бывал Филип.

* * *

В этом доме были обычные деревянные двери, «второй класс защиты». На почтовом ящике нужной двери написано «Я. Польонен».

– Дело десяти минут, если у тебя есть лом и зубило. С гвоздодером или бором еще быстрее.

Эмили сделала круглые глаза.

– Даже не буду спрашивать, откуда ты это знаешь.

Они стояли на площадке перед дверью на Фатбурсгатан, 22. Время приближалось к двум ночи. Вскоре после первого разговора Эмили снова позвонила Тедди и рассказала, что, возможно, нашла нужное место у вышки на Хегбергсгатан. Он понял по ее тону, что она звонила неохотно, сначала она пыталась дозвониться Магнусу, уверяла Эмили.

Но вот они здесь.

Вместе.

Дверь в подъезд была закрыта, но раз уж он пришел раньше нее, то решил проблему по-своему. Эти дома выстроены в начале девяностых и все похожи друг на друга: бежевые, серые, коричневые оттенки, скучные балконы и жестяная кровля. Как будто кто-то взял унылый пригород и поместил его сюда, в центр Стокгольма, только без овощных палаток и всех этих киосков, продающих сим-карты. То же архитектурное уныние, то же отсутствие фантазии, то же мерзкое качество: навались на дверь как следует – и ее нет.

Тедди нажал на кнопку звонка, и из квартиры послышался сердитый трезвон. В общем, ничего странного, Ян Польонен или кто там сейчас жил, должно быть, спокойно спал в такое время.

Он позвонил еще и еще, а между звонками Эмили колотила в дверь. Рано или поздно кто-то должен проснуться, если, конечно, там кто-то есть.

Эмили наклонилась к сумке и, порывшись в ней, выудила две связки ключей.

– Я нашла их дома у Филипа.

Она вставила длинный ключ в замок, но он не повернулся.

Она проверила остальные ключи, ни один из них не подходил.

У Тедди появилось странное чувство. Он подошел вплотную к двери и нажал на ручку.

Дверь оказалась не заперта.

Эмили потрясенно наблюдала за ним.

Ему насрать, что она там себе думает.

Он открыл дверь и вошел.

В прихожей не было света, Тедди пришлось пробираться вперед в полумраке, Эмили включила фонарик на телефоне.

Едва закрыв за собой дверь, она позвала:

– Есть здесь кто-нибудь?

В ответ непроницаемая тишина, как когда они звонили в дверь.

В квартире стоял затхлый кисловатый запах, как будто где-то здесь лежала протухшая еда или кто-то забыл смыть за собой в туалете.

Наконец Тедди отыскал выключатель на кухне, и когда зажегся свет, он удивился, какой маленькой оказалась квартирка: одна комната и кухня. Он зажег все лампы, какие смог найти, и сразу заметил, насколько мало обитатели этого жилища заботились об обстановке.

В дальнем углу прихожей лежал свернутый ковер, синтетика, когда-то бывшая кричаще-яркой, а теперь цветом напоминавшая хорошо утоптанный земляной пол. Никакой одежды на вешалках, никакой обуви на полу. Зеркало прислонено к стене.

Кухонная обстановка состояла из двух деревянных стульев и шаткого стола. На столе пепельница без окурков, две пустые коробки из-под пиццы и наполовину пустая бутылка виски, «Лагавулин». В холодильнике ничего, кроме четырех банок энергетика и трех пирожков в морозилке.

Они вытащили все ящики и открыли шкафы, но и здесь бросалась в глаза исключительная экономность хозяина. Несколько ножей и вилок, четыре тарелки и семь стаканов. Все.

Не было даже тряпки, чтобы вытирать мебель.

Тедди открыл шкаф под мойкой, там обнаружилось мусорное ведро с мешком. Он достал мешок и стал разглядывать его в свете кухонной лампы: пара картонок, две пустые банки из-под «Ред Булла». Тедди засунул руку в пакет и обнаружил кое-что еще. Обертку от жевательной резинки, два чека из такси, пару рекламок, скомканную липкую ленту и упаковку из-под замороженного пирога. Также он вытащил три плоские коробочки с надписью «Фентанил Сандоз». Они были пусты.

Все это время Эмили стояла рядом с ним.

– Что ты думаешь? – спросила она, когда Тедди закончил с мусором.

– Интересные дела, – сказал Тедди тихо, кивнув на пакеты. – И говори потише.

– Почему?

– Могли оставить прослушку. Так часто делают. Чтобы знать, если что-то случится.

Он сдержал порыв ей нагрубить. Все-таки она поумерила гонор, когда позвонила ему во второй раз.

Они вошли в комнату. На потолке висела голая лампочка, которая еще не успела как следует разгореться, на полу стояло два массивных торшера, довольно потрепанных.

– Пока я сидел, вся страна явно крепко подсела на этот развод с «экономными» лампами.

– Они экологичные, знаешь ли. Ты когда-нибудь слышал об экологии?

– Давай без сарказма. Им нужно минут пятнадцать, чтобы нормально разгореться. В этой стране люди уже и так живут в вечных сумерках, нам нужно больше света, а не наоборот.

Они огляделись вокруг.

В одном углу была двуспальная кровать, кажется, качеством получше, чем остальная мебель: с толстым основанием и гидроматрасом. Простыни, однако, не блистали чистотой, они выглядели изношенными и засаленными. Покрывало комком валялось в изножье. Эмили нагнулась, чтобы поднять его.

– Нет, – прошипел Тедди, – не трогай его, здесь может быть куча следов, которые мы не видим.

Рядом с кроватью стоял стеллаж, он обрамлял кровать как дополнительная стена. Но книг на нем не было, вместо этого полки, кажется, служили увеличенной моделью прикроватного столика. Тедди нашел пачку сигарет, зажигалку, упаковку презервативов, пару таблеток, лежавших отдельно, и пачку «Золофта». Еще там были две ручки и пара наручников.

Эмили прищурилась.

– Думаешь, пора отсюда валить? – тихо спросил Тедди.

Эмили показала на большое зеркало на стене:

– Тот, кто здесь живет, похоже, любит на себя посмотреть.

Она не собиралась уходить. Он указал ей на потолок, где тоже висело зеркало.

– Тот, кто здесь живет, похоже, любит рассматривать себя со всех сторон в процессе.