испытывает мое гребаное терпение? Сначала его племянница, которая, когда я с ней закончу, не отличит свою задницу от головы, а теперь этот гребаный мудак. Оба они, чужаки в этом месте, и не знают, как это работает.

Думают, что они выше этой бесконечной родословной.

Красные точки начинают затуманивать мое зрение, зверь, которого я не потрудился запереть, рычит в моей груди, готовый наброситься на намеченную цель.

Обхватить его запястье, я сжимаю его так сильно, что чувствую дискомфорт.

— Не так уж много ограничений в том, что я могу сделать, профессор Рид.

Я выплевываю его имя, как гнилое мясо. На долю секунды в центре его зрачка вспыхивает фейерверк беспокойства, но тут же гаснет.

Я отпускаю его запястье, слегка толкнув его плечом для верности, и поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него. Выражение его лица заставляет меня сказать что-нибудь, что он мог бы использовать, чтобы доставить мне неприятности.

— Вам следует быть осторожным, профессор Рид. Люди пропадают без вести и все такое.

Было безответственно говорить об этом прилюдно, но я думаю, что это немного лучше, чем убить его голыми руками в этом классе. Распахнув дверь, я иду по коридору, радуясь, что он пуст и никого не придется отпихивать с дороги, пока я буду пробираться к парковке.

Я сомневаюсь, что доберусь до дома, прежде чем мой кулак врежется во что-то или в кого-то. Возникло желание позвонить Руку и попросить его встретиться со мной в доме для спарринга. Если мы с Тэтчером сталкивались лбами, то с Руком, казалось, подходили друг другу.

Иногда ему нужно было, чтобы его били, а мне — бить.

Я думаю, для него разница была в том, чтобы контролировать того, кто его бил. Все, что я знаю, это то, что иногда он нуждался в этом, ему нужна была боль, и я мог это ему дать. И мы сделали бы все друг для друга. Независимо от одолжения. Даже если бы это означало выбивание дерьма друг из друга.

Злость сочится из каждой поры, трясущимися руками я нажимаю кнопку разблокировки на своем брелоке и дергаю дверь.

Мне нужна была секунда, чтобы перевести дух. Мне нужна была минута, чтобы успокоиться.

Чего мне точно не было нужно, так это открыть дверь своей машины и обнаружить в ней полчища ползающих жуков. Сотни плоских овальных тел разбегаются по приборной панели и зарываются под сиденья.

В своем заблуждении я решаю, что вместе с гигантскими инопланетными насекомыми там есть и змеи, но быстро понимаю, что именно они издавали шум.

— Какого хера, — выругиваюсь я, осматривая внешнюю часть своего автомобиля, чтобы убедиться, что не наехал на что-то, что могло привлечь их внутрь машины.

Ничего не обнаружив, я снова заглядываю внутрь и хватаюсь за лист белой бумаги с размазанными по нему красными чернилами. Я тянусь к гнезду, в котором их около двадцати, и стряхиваю бумагу, пока жуки не падают на пол.

Мне потребуются месяцы, чтобы вывести затхлый, влажный запах из моих сидений. Я не боюсь жуков, и они меня не беспокоят, просто это сильно раздражает.

Видимо, сегодня мир решил испытать меня на прочность.

Я несколько раз просматриваю записку, смотрю на жуков, снова и снова возвращаюсь к записке. Мои губы дергаются в ухмылке.

«Я не боюсь тебя, Колдуэлл. Отвали и найди себе новое хобби. Я предлагаю начать с коллекционирования насекомых. Вот, я дам тебе для начала».

Я облизываю нижнюю губу, качая головой, какой же она гребаный воин.

Воин, которого я раздавлю всмятку своим ботинком. Я увижу, как тот маленький огонек, который мерцает в ее глазах, когда меня нет рядом, исчезнет навсегда. Я возьму все, что, она знает, и переверну это.

И когда это произойдет, она медом растечется на моем языке.

Достаточно человечна, чтобы бояться, и достаточно сильная, чтобы не дать этому поколебать ее. Я не дурак и знаю, что она напугана, но у меня сильное предчувствие, что она не даст нам больше ею управлять.

У меня чешется рука, и, посмотрев на нее, я вижу, что по моей коже ползет здоровый панцирный жук. Я бросаю его на землю и давлю ногой. Он хрустит под моим весом.

Ей не только удалось затащить сотни тараканов в мою машину, но и проникнуть в нее, не включив сигнализацию. Она показала талант. Показала перспективу.

Чертовски жаль, что это будет потрачено впустую. Что мне придется показать девчонке, которая думала, что все знает, что такое жизнь на самом деле.

Утащить ее в темноту, в тень, где я любил прятаться, и показать ей, почему она должна бояться кого-то, созданного из кошмаров.

Такого, как я.

Глава 17

Брайар

Сегодня по моей крови растекается самоудовлетворение. С сегодняшнего дня у меня другой настрой. Прогуливаясь по кампусу, я знаю, что Алистер занят очисткой своей машины от тараканов.

Лира уверяла меня, что это только их спровоцирует. Мы сделаем себе хуже. Может, и так, может, розыгрыш был ошибкой, но, по крайней мере, они теперь знали, что мы не собираемся позволять вытирать о нас ноги.

Лабиринт стал той соломинкой, которая сломала спину верблюда.

Надоело быть легкой добычей, надоело позволять им побеждать, даже если я проиграю войну, я выиграла битву. Я подала Алистеру ложку его собственного лекарства и надеялась, что на вкус оно будет, как протухшее молоко.

Я крадусь по коридору в рекреационный зал школы, стеклянная дверь с простым замком — единственное, что отделяет меня от бассейна. Сияние ламп под водой отражается от стен, когда я приближалась.

Я вытаскиваю две заколки из волос, беру первую и раздвигаю ее зубами на девяносто градусов. Присев на корточки, вставляю вторую заколку внутрь, поворачивая ее влево, чтобы создать напряжение внутри стандартного навесного замка.

Просовываю первую заколку поверх другой, играя внутри штифтами. Это простая математика, стандартный замок имеет пять штифтов, и каждый штифт должен быть прижат вверх, чтобы замок открылся. Однако есть изъятые штифты, по крайней мере, три, которые труднее освободить, поэтому начинаю с них. Покачиваю заколку вверх и вниз, пока не почувствую нужное сопротивление.

Когда я чувствую его, сильно нажимаю, слыша приятный щелчок.

— Один убит, осталось два, — шепчу я, продолжая тот же процесс, пока все не будут вытащены, и замок не поддастся, открывшись с одной стороны.

Я самодовольно улыбаюсь, снимая навесной замок с двери и откладывая его в сторону, а затем проскальзываю внутрь. Любуюсь темным небом, мерцающим надо мной, английский плющ взбирается по