– Неплохо придумано! – сказала Ирка, когда мы расстались с Ларисой и вышли из отеля под открытое небо. – Может сработать, если только те две тетки не сменили куртки.

Мысль о том, что Леди-ин-ред и ее подруга могли переодеться, не пришла мне в голову.

– С чего бы им менять куртки? – нахмурилась я.

– Я же сменила! – сказала Ирка.

– Ты заляпала свою куртку клубникой! – возразила я. – А беременные женщины от клубники воздерживаются, так как она считается очень сильным аллергеном.

– Точно, вот и Катька вчера упорно отказывалась от ягод! – вспомнила Ирка.

Найдя, таким образом, лишнее подтверждение скандальной версии о беременности Катерины, мы благополучно замяли вопрос о нежелательных переодеваниях и покинули территорию туристического комплекса в приятном расположении духа. На лыжи ни одна из нас так и не встала, на дачу мы вернулись в пешем порядке.

16

Против ожидания, Семендяева мы увидели не в белом гипсе и не в тапках того же цвета, а в жизнерадостно-желтого цвета кухонном фартуке. Антон сосредоточенно варил борщ, основываясь на смутных воспоминаниях о маминой кухне и инструкции, имеющейся на пакете с замороженными овощами. Судя по запаху, блюдо имело с настоящим борщом весьма отдаленное сходство. Тем не менее у людей, нагулявших аппетит на горных склонах, интенсивный капустно-картофельный аромат вызывал обильное слюноотделение. В кухне, активно мешая кашеварящему Антону, крутились Колян и Масяня.

– Антон! Что я вижу? – весело удивилась Ирка. – Кажется, вам удалось совершить невозможное? Вы героически покорили роковую вершину Б-52 без ущерба для организма?

– Героического покорения, как такового, не было, – смущенно кашлянул в кулак Семендяев.

– Анатолий, узнав о безумном плане Антона, организовал ему экскурсию на Б-52, не пешеходную, а на квадроцикле, – посмеиваясь, объяснил Колян. – Оказывается, с одного бока на гору можно заехать, причем подняться удается высоко, почти до самой вершины. Антон взглянул на легендарный бобслейный желоб вблизи и предпочел спуск в безопасном режиме – на том же квадроцикле.

– Очень разумно! – одобрила Ирка.

Она шагнула к плите, заглянула в кастрюлю, убавила под ней огонь, мягко отняла у Семендяева поварешку и попробовала варево.

– М-м-м… Соли не хватает, – задумчиво почмокав губами, сказала подруга. – В принципе съедобно. Антон, вы молодец. Где обучались кулинарным искусствам?

– Дома, по книге «О вкусной и здоровой пище», – с робкой улыбкой признался Семендяев. – С тех пор как моя мамуля умерла, я сам себе готовлю.

– Не говорите об этом Дине, – посоветовала я, расставляя на столе тарелки. – Она думает, что вы миллионер.

Семендяев покраснел, как его борщ.

– Мама, сколько нужно вилок? – дернул меня за рукав Масяня, желающий принять участие в сервировке стола.

– Нисколько, нам понадобятся не вилки, а ложки, – ответила я. – Если к обеду выйдут все, включая молодоженов и Анатолия, то нужно девять ложек.

– Анатолия нужно позвать специально, он сам не придет, постесняется, – уверенно сказал Колян, посмотрев в окно.

Анатолий как раз возился во дворе, заканчивал зачистку территории с помощью снегоуборочной лопаты. Я вызвалась передать ему особое приглашение на обед и вышла во двор.

– Спасибо, я уже покушал, – отказался труженик. – У меня в караульной будке у ворот есть микроволновка и холодильник, так что ни с горячим, ни с холодным питанием проблем нет.

Я кивнула и резко сменила тему, спросив:

– Раскопали что-нибудь интересное? Я имею в виду, когда чистили двор от снега?

– Что-нибудь такое, что могло бы пролить свет на вчерашнюю трагедию? – догадался Анатоль. – Нет, ничего особенного я не нашел.

– Там, за поленницей, лежала бутылка, – напомнила я. – Может, надо было ее положить в пакетик и передать опергруппе?

– Какой смысл? – пожал плечами Анатолий. – С мокрого стекла отпечатки не снять. Кроме того, это не посторонняя бутылка, а наша, из того ящика, что Андрей Петрович привез. Коллекционное вино, такое в магазинах не купишь.

– А я думала, что Тим принес эту бутылку с собой, – пробормотала я. – А это, значит, вовсе и не Тим… А вы говорите, ничего интересного не раскопали!

Оставив озадаченного Анатолия размышлять над моими словами, я вернулась в дом и села хлебать семендяевский борщ, но в застольной беседе участия не принимала, думала о своем.

История появления на месте трагедии бутылки из-под редкого шампанского занимала меня чрезвычайно. В принципе эта стеклотара могла оказаться за поленницей вне связи с убийством и самоубийством. Коллекционное шампанское, привезенное Курихиным, начали распивать за здоровье молодых еще днем. Улучив момент, я потихоньку спросила Ирку, сидящую рядом со мной:

– Ты не помнишь, сколько бутылок шампанского выпили вчера после обеда, под клубнику?

– Три, а что? – без запинки ответила подруга, слегка поморщившись при упоминании клубники.

– Значит, все остальные бутылки ушли под фейерверк, – пробормотала я.

Ирка округлила глаза, показывая, что ничего не понимает, а понять тем не менее хочет, но я оставила ее выразительные гримасы без внимания. Я размышляла.

За ужином мы употребляли напитки, которые гармонировали с шашлыком, – армянский коньяк и сухое красное вино, а шипучее пенистое шампанское стали открывать как раз перед салютом, положив начало фейерверку выстрелами из бутылок. Если бы бутылка, валявшаяся за поленницей, была из числа тех трех, которые гости распили после обеда, то за полдня ее завалило бы снегом. Я же точно помнила, что на стеклянном валике снега было не больше, чем пены на гребне зеленой морской волны. Значит, эта бутылка была из второй партии. Но как она оказалась за поленницей? Может, кто-то из подвыпивших гостей в молодецком порыве метнул ее в темноту или же запустил в небо, навстречу падающим ракетам, да так, что стеклянный снаряд улетел в конец двора?

Я исподволь оглядела сотрапезников, прикидывая, кто из них достаточно силен, чтобы совершить такой рекордный бросок. Пожалуй, только Колян, да еще Ирка, но их я знаю достаточно хорошо, ни мой муж, ни подруга не стали бы заниматься спортивным метанием бутылки на расстояние. Колян принципиально бросает мусор только в урну, он может выпить пиво в парке и принести пустую жестянку домой, если не найдет по дороге мусорку. А Ирка – очень хозяйственная дама, она точно знает, что даже пустой бутылке можно дать вторую жизнь, если использовать ее как копилку, скалку или кормушку для птиц.

– Значит, кто-то ее туда принес, – прошептала я и снова оглядела собравшихся за столом.

У меня возникло сильнейшее сомнение в том, что Тимофей Проценко совершил самоубийство.

Я бы не поленилась как следует поразмыслить на эту тему после обеда, когда все разошлись по комнатам, чтобы предаться послеобеденному отдыху, но меня сбил с курса телефонный звонок Ларисы из туркомплекса.