— Ладно, пора возвращаться к остальным, — вздохнула Твин. — Скоро должны кормёжку принести.

— Мне и так неплохо, — отпускать её не хотелось.

И назад к остальным тоже не хотелось. Не хотелось опять этих угрызений совести, не хотелось думать о случившемся. Жаль Восемьдесят Третью, но здесь уже ничего не поделать: она прекрасно знала, на что шла, когда связалась с принцессой, знала, что рискует головой, как и любой из них. Винит ли он себя в её смерти? Нет, не в этом уж точно. А вот с папашей Твин не всё так просто. Выбора у него, конечно, не было, но… К псам их всех, никаких «но»! Альтера права: валить отсюда нужно, да побыстрее. Пусть Твин его потом хоть до конца жизни проклинает, зато живыми останутся.

В очередной раз подавив неуёмный голос совести, он выбрался наружу и подал Твин одежду.

— Боевые раны? — откручивая крышку фляги, Шустрый кивнул на царапины на груди и плечах.

Триста Шестой расплылся в ехидной улыбке и изобразил соитие:

— О да, Слай!.. Жёстче! Жёстче!..

— Бабу бы тебе, — отмахнулся Слай, — У тебя сперма из ушей уже льётся.

— Иди ты! — хохотнул Триста Шестой. — Всё у меня с этим делом в порядке.

— Да ну? — Твин высунулась из-за покрывала. — И какой у неё номер? Правая Один или Левая Два?

Шустрый прыснул, разбрызгивая воду, громко закашлялся. Триста Шестой что-то невнятно пробубнил себе под нос и отвернулся. Спор неравный, всё равно оставят в дураках.

Двери казармы распахнулись, и стражники, сторонясь, впустили внутрь пятерых сервусов. Двое из них тащили большой чан, остальные несли деревянные подносы с хлебом и посудой.

Казарма наполнилась ароматом мясной похлёбки, заставляя животы урчать от голода. Соратники тут же повскакивали, поспрыгивали с коек, спеша за своей порцией. Слай был один из первых, и уже вскоре Твин, а позже и он сам с аппетитом поглощали обжигающее язык варево.

Готовили в замке куда лучше, чем в Терсентуме. Мяса не жалели, да и разнообразие хоть какое-то было. О протеиновой каше вспоминали с шутками, а Твин так вообще с содроганием: даже на вид её не переносила.

Раздав всем обед, четверо сервусов молча покинули казарму. Пятая, не снимая маску, смиренно ждала в дальнем углу, пока скорпионы насытятся.

Слай сразу узнал в ней Лию, но делал вид, что не замечает её. С последней встречи они больше не разговаривали, но колкие взгляды и резкие движения, когда приближался к ней, выдавали её с головой: девчонка до сих пор злится. Сначала хотел поговорить с ней, попросить прощения, но вскоре передумал: иногда лучше оставить как есть, не подавать пустой надежды.

К тому же, когда их здесь заперли, как скот в загоне, она стала единственным звеном, связывающим их с Пером. Стоило ли раскачивать и так уже шаткое положение?

Расправившись со своей порцией, Твин небрежно отшвырнула миску на пол и, умостившись за спиной Слая, обвила руками его шею.

Убедившись, что все закончили, Лия вышла в центр казармы и стянула маску:

— Восемьдесят Третьей больше нет. Вы должны выбрать себе нового вожака.

— А нахрена? — лениво хмыкнул Шестьдесят Седьмой, растянувшись на койке во весь рост. — Что это изменит?

— Ты присягал принцессе на верность, — осадила его Лия. — Как и вы все!

— Не все, — поправил её Девятнадцатый.

Она бросила тяжёлый взгляд на говорившего, потом повернулась к Слаю:

— Может, тебя выбрать? — Лия наигранно нахмурилась и задумчиво потёрла подбородок. — Ах да, что это я? Самоубийц я здесь, вроде, не вижу…

Твин напряглась, вызывающе фыркнула:

— Кого ты из себя строишь, подстилка?

Мать твою, ещё не хватало, чтобы Твин прибила девчонку!

— Не нужно, — Слай мягко сжал её запястье.

— Подстилка, говоришь? — Лия ощерилась. — Во всяком случае, не я сейчас стелюсь под предателя!

Недобрым предчувствием заныло в груди. Неужели что-то пронюхала?

— Это ты о чём, мразь? — Твин грубо вырвала руку, подскочила с места. — В ком это ты предателя увидела?

— Остынь, — Харо спрыгнул с койки, преградив ей дорогу. — Пусть говорит.

— Уйди! — прорычала Твин. — Эта лживая тварь ответит за свои слова.

— А мне тоже интересно послушать, — вмешался Двести Тридцать Четвёртый. — Обвинение-то серьёзное.

Лия скрестила руки на груди, насмешливо глядя на Слая:

— Никаких частных боёв король не устраивал. Ну давай же, Семидесятый, расскажи, кто тебя тогда отымел во все дыры. Или это сделаю я!

Мать твою… Плохи дела. Если узнают правду — разорвут в клочья. Самое дерьмовое, что и Твин заденет, как соучастницу. Никто не поверит, что она здесь ни при чём.

Слай быстрым взглядом окинул казарму: до Твин метра три. Сбежать, если что, вполне возможно. Беда в другом: двери заперты снаружи. Не прорваться, не успеют…

— Слышь, чего затих, братишка? — Шестьдесят Седьмой с угрюмой миной сел на койке.

Стая ощетинилась, готовясь вгрызться клыками в горло, вырывать наживую куски мяса, пить горячую кровь большими глотками.

— Нечего сказать, Семидесятый? — Лия надменно улыбнулась. — Видимо, господин Корнут умеет убеждать. Или ты думал, что никто не узнает о вашей встрече в подвале?

Слай вспомнил, как видел в ту ночь сервуса в окне. Теперь всё ясно. Но выкрутиться можно, о принцепсе она точно не знает, иначе бы начинала не с этого.

— Я ничего им не сказал, — Слай обхватил голову руками. — Мать вашу, да меня за яйца взяли. Кто ж знал, что у принцепса был хвост?

Триста Шестой негромко присвистнул:

— Ты это о чём, брат?

— Я сопровождал принцессу на встрече с Севиром. С нами был принцепс. И, как оказалось, за ним следили. Чёрт, Лия, ты же прекрасно знаешь, как всё было!

На её лице проскользнуло сомнение. Она задумчиво потупилась:

— Может, и знаю… Только вот доверия к тебе больше нет.

— Постой-ка, — Шустрый подозрительно сощурился. — Что за хмырь был там, на площади? С которым ты на добрые два часа слинял.

— Я… — Слай попытался собраться с мыслями, но ничего дельного в голову не приходило. — Нужно было кое-что сделать… Я не…

— И что за подружку он упомянул? — Шустрый не унимался, пользуясь его смятением.

— Не понимаю, о чём ты.

— Могу напомнить. Он тебе приказ чей-то передал, пригрозил расправиться с твоей подружкой. Дай-ка угадаю: не с Твин ли, часом?

— Что ещё за приказ? — с губ Лии не сходила ехидная улыбка.

«Да пошли вы все! Будь что будет, всё равно же вынюхаете.»

— Твин, прости, — он виновато покачал головой. — У меня не было выбора. Они угрожали казнить всех, если не сделаю, как велят… Да и хера бы лысого им всем в задницы, я же не знал, что это дом принцепса! А если бы и знал, что мне оставалось делать? Я всего лишь провёл того ублюдка…