Он, конечно, не был мальчиком, но продвижение Уайли по службе ничем не отличалось от стандартного. Он без проблем прошел базовую подготовку и показал определенные умения и способности. Получил звание рядового первого класса, и это означало, что он продолжал оставаться в армии. Затем его послали в артиллерийскую школу в Форт-Силл и после окончания обучения отправили в Германию на зенитную батарею.

– Могу представить, как все было, – сказала Нигли.

Ричер кивнул; он тоже знал, как складывалась судьба Уайли в армии. Холодные записи в личном деле являлись больше чем просто знаками на бумаге. Они были чем-то вроде очков в бейсболе, из которых складывалась его история. Произошло одно событие, потом другое. Артиллерийская школа стала шагом вперед, дураков туда не посылали. Так что не вызывало сомнений, что Уайли находился на хорошем счету. Возможно, в верхней части класса после базовой подготовки. Не элитный материал, но, вероятно, командир увидел в нем потенциал. Или ему показалось, что увидел. Некоторые командиры оценивали людей в соответствии со старыми заблуждениями. Например, что левша не может быть снайпером, а невысокие и худые непременно должны служить в артиллерии. И тому подобное.

Но, как бы там ни было, все получилось, и Уайли справился. Хотя наверняка не без проблем. «Чапаррель» – странная машина. Она должна остановиться, и ее требуется настроить, прежде чем начать стрелять. Затем собрать и ехать дальше, снова остановиться и перенастроить. Команды, управлявшие установками, напоминали действия пит-стоп-команды во время автомобильных гонок «Наскар». Сложные, подобные балетной партии, рассчитанные до доли секунды. Идущий в атаку самолет может оказаться очень близко за десятую долю секунды, и здесь требовалась безупречная командная работа, нечто сродни гимнастическим упражнениям. Уайли оказался хорошим солдатом и прекрасно справлялся со своими обязанностями – возможно, действительно помогло, что он был невысоким и худым. Однако его служба зашла в тупик. Через три года он продолжал оставаться рядовым. Бронетанковые дивизии больше не набирали новых людей, а передовая осталась в прошлом.

Интересно, стало ли это для него неожиданностью?

– Представители военной полиции разговаривали с его сослуживцами, когда он ушел с базы? – спросил Ричер.

– Я уже запросила стенограмму, – кивнув, ответила Нигли.

– Что он продает?

Сержант промолчала, затем спросила:

– Синклер сильно разозлилась?

– Гораздо меньше, чем ей следовало, – сказал Ричер. – Я же раскрыл явочную квартиру.

– Как? Гризман вас не сдаст.

– Я ей так и сказал, но не убедил. А потом я все понял. Явочная квартира провалилась в тот момент, когда Гризман про нее узнал. Все очень просто. Она перестала быть нашим секретом. Синклер именно это имела в виду, и я ее понимаю. Рано или поздно Гризман расскажет о ней своей службе разведки. Стандартный принцип работы, к тому же его долг. И тогда немцы захотят получить кусок пирога. Их территория, на которой слишком много поваров. Так что очень скоро у тротуаров неподалеку будут стоять машины с агентами, ведущими наблюдение за домом. Моя вина.

– Если только мы не поймаем парня.

– Это я тоже ей сказал, но наш успех не решит ее проблемы. Вне зависимости от того, победим мы или проиграем, немцы будут знать про явочную квартиру.

– Мы бы им все равно сказали. Рано или поздно. В будущем году или через год. Поверьте мне, это дерьмо так или иначе станет международным. И нам придется с ними сотрудничать, причем изо всех сил. Просто вы рано вписались.

– Она сказала, что история с отпечатком еще хуже. Федеральное преступление.

– Тот же принцип. Если мы поймаем нашего американца, все затихнет.

– Или если я обману Гризмана, украду его работу и ничего не дам взамен.

– Она попросила вас это сделать?

– Я сам предложил. Я сказал ему, что проверю отпечаток, и всё. Почему я выбрал именно такие слова?

– Работа подсознания.

– Мне как-то не по себе.

– А в тюрьме будет лучше?

– Он – коп из отдела расследования убийств, у которого есть отпечаток пальца. Что я должен сделать?

– По-вашему, что вы сейчас делаете?

– Думаю, я решил, что сообщу ему, если результат будет отрицательным, а если положительным, не стану ничего говорить. Думал, что все просто. Все окажутся в выигрыше, а я не нарушу закон. И меня это радует, потому что я люблю закон. Мне нравится иметь возможность контролировать ситуацию, когда наши люди оказываются в суде в чужой стране. И я совершил две независимые ошибки в оценках.

– Почему?

– Цена, – ответил Ричер. – Сто миллионов долларов. Они то и дело возникают перед моим мысленным взором. Это очень много денег. Просто гигантская сумма. Но я позволил ей выйти за рамки, потому что могу думать только о ней.

– Похоже на то.

– В каком смысле?

– Как вы думаете, почему Синклер разозлилась на вас меньше, чем должна была?

– Возможно, в глубине души она со мной согласна.

– Нет, вы ей нравитесь, – сказала Нигли.

– У нас тут что, средняя школа?

– В каком-то смысле.

– Ладно, – не стал спорить Ричер.

– Поверьте мне, – продолжала Нигли. – Она была там, а вы – здесь. Теперь она тоже здесь. Не бином Ньютона. Крошечный шанс лучше никакого, какой бы ни была цель. Она одинока и живет в большом пустом доме в пригороде.

– Откуда ты знаешь?

– Предположила.

– Мне кажется, я ей совсем не нравлюсь, – возразил Ричер.

– А она вам?

– Ты что, моя мамочка?

– Вам бы следовало больше ее слушать.

– Кого?

– Вашу маму. Она была француженкой. Они в таких вещах понимают.

– Эй, о чем вообще мы с тобой тут разговариваем?

Но Нигли не успела ему ответить, потому что зазвонил телефон. Это был Гризман, и Ричер включил громкую связь. Немец сказал, что его люди заняли позиции и в настоящий момент наблюдение получило статус официально активного. Из вестибюля дома можно попасть в шесть отдельных квартир, одну слева и одну справа от лестницы, и так же на втором, третьем и четвертом этажах. Судя по записям, там живут семьи турка и итальянца, оба представители дипломатических служб. Три квартиры занимают немцы, процветающие представители среднего класса. В задней части дома имеется черный ход, за ним присматривает дополнительная машина, на всякий случай, но им вряд ли кто-либо воспользуется. Здесь так не принято, и это является общеизвестным фактом. А интересующие нас люди, очевидным образом, изо всех сил стараются не выделяться.

– Спасибо, – поблагодарил Гризмана Ричер. – Удачной охоты.