Набрав полную ванную, я скептическим взглядом окинула крошечные пузырьки. Хотелось верить, что их содержимого хватит, чтобы выполнить хотя бы основные задачи. Выплеснув масла из обоих флакончиков до капельки в воду, предвкушая незабываемые ощущения, я улеглась в ванну.

Аромат закружил голову, приятные картинки понеслись перед мысленным взором… Но кайф продолжался недолго – не прошло и минуты, как кожу охватило легкое жжение. «Фигня, – решила я, – не стоит обращать внимание! Это масла начали свою целительную работу…»

Через несколько минут жжение усилилось и сделалось почти нестерпимым. Нервное напряжение, вместо того чтобы исчезнуть, достигло пика. Злобно чертыхаясь, я вылезла из ванны и заскочила в душевую кабину. Прохладный душ не помог, тело горело еще сильнее. Я выскочила из душа и увидела себя в зеркале во всей красе…

Цвет кожи стал и впрямь небывалым. Ровнехонько по шейку я была багрово-красной. Создавалось впечатление, что меня часок варили в котле. Все тело нестерпимо чесалось, и я принялась намазываться всеми возможными увлажняющими кремами. Манипуляции принесли небольшое облегчение, но жгло еще изрядно. Наплевав на условности, я в абсолютно голом виде бросилась на балкон и блаженно застыла в потоке холодного весеннего воздуха.

Разумеется, сразу затрезвонил домашний телефон, и автоответчик звонко заголосил:

– Наташка, это я – Инка! Подними трубочку.

Отчасти я была даже рада несвоевременному звонку, не терпелось «поблагодарить» подругу за дивный подарок.

– В какой отстойной палатке ты масла эфирные покупала?! – накинулась я на Чудновскую без предисловий.

– Ты чего? Я всегда в самой дорогой специализированной аптеке их заказываю! – возмутилась та.

– Значит, те в палатке берут или из кошек варят! Стою вот на балконе голая по твоей милости…

– Ты ванну принимала, да? – проявила подозрительную проницательность Инка.

– Ага! Успокаивающую, – со всем отпущенным мне природой сарказмом ответила я.

– Потом кожу защипало…

– А потом я выскочила как ошпаренная и красная как рак!!!

– Ну, это со всеми начинающими случается, – спокойно заметила подруга. – Ты сколько капель налила?

– Капель? – насторожилась я.

– Именно. Почитай-ка инструкцию. На ванну больше пяти капель не добавляют, да и те предварительно разводят в чем-нибудь. Молоке, к примеру.

Я не поленилась залезть в мусорное ведро и достать пузырьки. На обоих крошечными буковками было написано: «Ароматические ванны: 5 к. самостоятельно или в смеси с другими эфирными маслами».

– Они бы еще помельче написали, – пробурчала я. – Такие вещи аршинными буквами печатать надо!

– Просто надо инструкцию читать, прежде чем продукт зря переводить, – уела меня ехидная подруга.

Как бы то ни было, устала я после ароматической ванны жутко. За час попеременного натирания маслами и стояния на балконе вымоталась так, что хотелось только одного – спать. В голове лениво пронеслось: «Все ж таки помогло. Как говорится, не мытьем, так катаньем…» На ватных ногах я добрела до кровати и отключилась до утра.

Звонок Насти застал меня под одеялом.

– Мне сообщили, где и когда, – звенящим от волнения голосом доложила она.

– Ну???

– Сегодня в пять, на улице Приборова.

– Сегодня? Но ведь договор был, что обмен состоится только через двое суток, – тупила спросонья я.

– Сами же с Инессой говорили, что вымогателям верить нельзя, – напомнила Стрепетова. – Я только сейчас поняла, как хорошо, что вы меня заявление написать заставили. Сразу же позвонила Петрову, и теперь мне не так страшно.

Я окончательно проснулась:

– И что Петров?

– Велел приехать к нему, с тобой и Чудновской. Сказал: «Чем быстрее, тем лучше».

– Хорошо. За час собраться и доехать успеешь?

– Я уже у двери стою.

– Тогда там и встретимся. Только Инку предупреди.

Было почти десять. Чтобы успеть на Петровку к одиннадцати, пришлось развить крейсерскую скорость. Я за десять минут умылась, причесалась, напудрилась и подкрасила губы. Нацепив джинсы и водолазку, чтобы закрыть еще розовое после вчерашних омовений декольте, я схватила легкую куртку и пулей вылетела из дома. Колебаний по поводу того, как добираться, и быть не могло. За двадцать минут гарантированно добраться до центра можно только на метро, и я нырнула в подземку. Чудновская явно сделала тот же вывод, потому что именно с ней я и столкнулась на эскалаторе. Вернее, она со мной, поскольку, несясь вниз, она чуть не сшибла меня со ступеньки.

– Ой, Наташка, привет! Как здорово, что мы прямо здесь встретились, – не подумав извиниться, обрадовалась Инка. – Тебе Стрепетова успела рассказать, как ей сообщили? По телефону или запиской?

– Какой там! Не до разговоров было, Володя велел – руки в ноги. Сейчас все узнаем, – пообещала я.

Мы доехали до нужной станции и галопом понеслись по бульвару. Чудновская сносила все на своем пути, включая животных, пенсионеров и скамейки, поэтому я галопировала на изрядной дистанции.

Без пяти одиннадцать, взмыленные как лошади, мы подбежали к подъезду легендарной Петровки 38. Настя уже нас поджидала.

Мы предъявили паспорта, получили пропуска и поднялись на третий этаж. Постучавшись в дверь и услышав бодрое: «Заходите!», мы вошли в кабинет.

Я уже несколько раз здесь бывала, но каждый раз заново поражалась, как Володе несколькими штрихами удалось придать казенному помещению не первой свежести обжитой и даже уютный вид. На подоконнике стояли горшки с цветами, на стене висело портретное фото Джулии в рамке, а на столе кипами громоздились бумаги.

– Присаживайтесь, девочки, – пригласил Петров, которого едва было видно за стопками документов. – Прибыли с рекордной скоростью. Наверное, даже кофе не успели выпить. Сейчас быстро сделаю растворимый.

Проницательный Петров был, как всегда, прав. Кофе, даже растворимый, пришелся весьма кстати. Вручив каждой по граненому стакану в подстаканнике с обжигающим напитком, он вернулся за стол, отодвинул бумаги и приступил прямо к делу:

– Ну, Настя, рассказывай по порядку и в мельчайших подробностях, когда и как вымогатели сообщили тебе о месте и времени обмена.

Настя собралась и, явно стараясь ничего не упустить, ответила:

– Ровно в семь утра мне позвонили. Как всегда, говорил скрипучий, как у робота, голос. «Смотри с восьми до девяти в окно, узнаешь, где и когда. Не раньше, не позже. Повтора не будет. Проспишь, пеняй на себя». С восьми я прилипла к стеклу, нигде – ничего… А тут дети пошли в школу, и я вообще перепугалась, что не замечу то, что для меня предназначено. Тем более что я же не знала, где смотреть! Представляете? Петров даже языком прищелкнул: