– Наверно, было ужасно.

– О да. Повезло, что обошлось без кучи ортопедических булавок или там похожей фигни, но пришлось делать пересадку кожи на спине, боках и на этой руке. – Она подняла левую руку с бутылкой, словно для тоста, но пить не стала. – Прижилось не очень, осталось много рубцов. Сплошное месиво. Ну и кончились мои чирлидерские денечки. Никаких больше открытых топиков. Никаких коротких рукавов. На выпускной пришлось надеть ужасное платье с высоким воротом. Знаешь, это погано, когда восемнадцатилетний парень не хочет в ночь выпускного бала секса со своей партнершей.

Майк посмотрел на ее плечо.

– Так спина до сих пор побаливает, когда до нее дотрагиваются?

– Не-е, – сказала Джейми, – она вообще ничего не чувствует. Во время аварии погибли практически все нервные окончания от шеи до задницы. Никаких ощущений почти семнадцать лет.

– Так что тогда…

– Просто не люблю напоминаний о том, что изуродована.

– Едва ли я с этим соглашусь, – сказал Майк. – Если ты ничего не имеешь против, я скажу, что ты одна из самых красивых женщин, которых я когда-либо встречал.

Она отмахнулась от его слов:

– Ага, все так говорят. А потом видят меня голой. – Она опрокинула в себя остатки пива.

Бутылка сильно и громко ударилась о стойку бара.

Майк посмотрел на Джейми.

– Можно задать тебе вопрос?

Она покачала головой из стороны в сторону:

– Нет, тебе нельзя посмотреть на мои шрамы.

– Не об этом. Я просто удивлялся, как это ты сегодня читала код.

– Что?

– Больше двух миллионов строк кода. Как ты справилась с ними за один день?

Джейми мгновение смотрела на него. Затем медленно вздохнула. А потом ее глаза наполнились дрожащей влагой.

– Ах ты бедный сукин сын!

– Что такое?

– Я буду блевать всю дорогу домой.

Темноволосая женщина в очках, похожих на совиные глаза, и белом халате вышла в холл.

– Лиланд Эриксон?

Майк выпрямился.

– Да.

– Фиби Форрестер. – Она протянула руку для пожатия.

– Доктор Форрестер? – со слабой улыбкой уточнил Майк.

– Уж поверьте, – сказала женщина, не прерывая рукопожатия, – всему этому я научилась в мединституте. – Мгновение она вглядывалась в его лицо, а потом махнула в сторону двери, за которой виднелась белая приемная. – Я вас ждала. Позвонили из Министерства обороны, предупредили, что вы зайдете.

Он подавил зевок.

– Надеюсь, это вас не слишком обременит.

– Сегодня не слишком напряженный день, и можно отвлечься от всякой рутины. С вами все нормально?

– Извините. Пришлось среди ночи возиться с пьяным другом.

– Ах вот как. Вы же один из тех, кто обнаружил тело?

– Тогда Боб еще не умер.

– Действительно. Извините. – Она остановилась у открытой двери. – Насколько вам хочется в этом участвовать?

– Если честно, я впервые имею дело со вскрытием. Что вы можете мне посоветовать?

– Желаете увидеть тело или только услышать результаты?

– Хоть я и знаю, чего мне хочется, но, думаю, на тело все равно придется посмотреть.

Форрестер открыла следующую дверь:

– Его привели в порядок. Все не так уж страшно. Вы были знакомы?

– Вроде того. Пару раз зависали вместе.

– Только не забывайте дышать. И скажите, если будет нужен перерыв.

В нос ударил холодный запах полированного металла и химикатов. Майк видел морги по телевизору, но все равно на миг задержался перед стальной дверью. Фиби отошла в дальний угол и сверилась с информацией на табличке.

– Это очень странный случай.

– А в чем странность?

– Я лучше покажу. – Она взяла из коробки пару латексных перчаток. – Наденете?

– Надеюсь, они мне не понадобятся.

Она по-прежнему держала коробку. Майк взял пару перчаток и теперь стоял, держа их в руке.

– На чем вы специализируетесь? Мне не сообщили.

– На американской литературе раннего периода.

– Простите?

– Шутка, – сказал он. – Обо мне не беспокойтесь. И не стесняйтесь терминологии. Я переспрошу, если не пойму чего-то.

– Хорошо.

Фиби потянула за ручку, выкатывая тело, не покрытое простыней. Оба глаза Боба были теперь холодными и побелевшими. Желтая кожа побледнела, вылиняв до воскового оттенка. Большой Y-образный разрез на груди и животе стягивали стежки, рану на боку вычистили. И оказалось, что при жизни Боб был приверженцем удаления тех волос, что растут ниже пояса.

– Официальное заключение, – проговорила Форрестер, – основано на черепно-мозговом ранении, причина смерти – несовместимая с жизнью травма в результате несчастного случая. Так и будет указано в свидетельстве о смерти.

– Но вы говорите, что там…

– Да, с этим парнем много странного. Но попытка выстроить цепочку из всех факторов, которые сыграли свою роль в его смерти, может занять несколько недель. Или даже месяцев. С этим все очевидно, – она указала на рану под ребрами. – И с серьезной раной в затылочной области головы тоже. Оба ранения вызвали значительную кровопотерю. Когда его привезли сюда, в нем было меньше трех пинт крови. Наверно, пинты полторы пропитали его одежду, но это еще нуждается в проверке.

– Вот черт, – пробормотал Майк.

– Что?

– Его одежда уже была в крови.

– Простите?

– Это может подождать. – Майк кивнул на рану на теле Боба. – А что с этим?

– Проникающее ранение, – сказала Фиби. – Из-за характера повреждений мягких тканей у меня был соблазн считать, что это пулевое ранение, но в таком случае оно слишком чистое. Это… – она пожала плечами. – Может, имел место очень быстрый колющий удар?

– Так вы считаете, что все это поспособствовало его, – Майк сделал движение в сторону изуродованного тела, – смерти?

Форрестер пожала плечами:

– Возможно. Но не думаю, что он прожил бы существенно дольше, даже если бы не истек кровью. Потолок – месяца три-четыре.

– Почему?

– У него был рак.

– Рак чего?

– Да всего. – Она провела рукой над телом. – Цвет кожи обусловлен раком поджелудочной. В ряде случаев он вызывает желтуху при отсутствии болевого симптома. В ординатуре я слышала о пациенте, который был так плох, что его кожа стала такого же цвета, как у Симпсонов, но видеть раньше не видела.