Она посмотрела на тело. Так прошло несколько секунд. Майк изучал выражение ее лица.

– Вы видели его водительское удостоверение?

Форрестер кивнула на шкафы с документами.

– Его личные вещи там. Ими пока не занимались. У него еще был старый абонемент в фитнес-центр.

– И что, – сказал Майк, – вы об этом думаете?

– Я наполовину убедила себя, что вы приехали, чтобы забрать тело и рассказать мне, будто произошло недоразумение, а этот парень последние десять лет жил в пещере неподалеку от Фукусимы.

– Или надеть вам на голову черный мешок?

– Может быть.

– Думаете, это недоразумение?

Форрестер пожала плечами.

– Цвет глаз и волос совпадают, пусть даже на его фотографиях с документов нет ни больного глаза, ни шрамов. Вес правильный, группа крови тоже. Можно было бы попытаться провести стоматологическую идентификацию, но семь зубов у него выбито и два сломано, что также не соответствует фотографиям. Ни одной пломбы я не вижу, так что вся надежда только на свидетелей. Его личность подтвердили четверо, и вы – один из них.

– А ДНК-тест?

– И снова скажу, что мы – не телевизионная криминалистическая лаборатория.

– Но вы можете его провести?

– Мне нужен образец для сравнения.

– Думаю, что мог бы его для вас достать. Он каждый месяц или около того проходил медосмотр, так что где-то должны быть образцы его крови.

– Возможно, это займет неделю или две. А может, даже месяц.

– Я посмотрю, что можно сделать, чтобы ускорить события.

– Удачи вам, – сказала она. – Вы ведь всего-навсего представляете правительство.

– Я могу еще кое-что у вас спросить?

– Вы же тут именно для этого.

– Сколько, по-вашему, ему лет?

Уголок ее рта пополз вверх.

– Я подумала об этом же, когда полагала, что возможна ошибка идентификации. Но все соответствует. Есть некоторые признаки истощения, но кривизна позвоночника, суставы – все выглядит именно так, как и должно быть в его возрасте. И в его состоянии.

– Еще один вопрос.

– Хорошо.

Майк нахмурился, глядя на тело.

– Скажите, вы не нашли у него бейсбольного мяча?

– Так мяча не было?

Майк покачал головой.

– Ни кусочка. Она специально для меня сделала повторный рентген. Мячик просто растворился в воздухе.

Реджи в трех тысячах миль от Майка откинулся в кресле.

– Или его забрал кто-то из медиков порадовать своих детей халявным мячиком.

– Я бы заметил.

– Это действительно так важно?

– Думаю, да. – Сложив руки на груди, Майк постукивал ладонями по локтям. – Его одежда тоже была изодрана.

– Что?

– Я видел его личные вещи. Вертел их так и сяк, каждый уголок разглядел.

– Это хорошо, да?

– Да. В паре мест они обтрепались и протерлись. На штанах три отчетливых прорехи и две на рубашке.

– Так… и что?

– Обтрепанности и потертости можно списать на результат кросса. Не скажу точно как, потому что все еще недостаточно знаю о Двери, но довольно легко вообразить мощное электромагнитное поле, которое дегенеративно воздействует на материалы. Вот еще одна задачка для твоих экспертов. – Муравьшики волокли образы разложенной на хромированном столе одежды и выстраивали их в сознании. – Хотя появление дырок – процесс физический, как и нанесение ран. Это причиненный ущерб.

– Дверь ему рак приделала, а ты зациклился на дырявых штанах.

– Проходя через кольца, он не мог за что-то зацепиться штанами, как не мог и наполовину оторвать одну манжету. Но она оторвана. А в самого Боба не то стреляли, не то ткнули чем-то острым. – Перебирая в голове одежду, Майк мысленно разглядывал лопнувшие швы и порванную ткань. – И все было в пыли. Сделав всего шаг, он собрал на одежду около четырех унций пыли.

– Я как-то видел рекламу матрасов, и там говорилось, что бóльшая часть пыли – это отмершие клетки человеческой кожи, – сказал Реджи. – Может, его состояние объясняется тем, что четверть фунта его кожи сделала «пуф!», когда он прошел сквозь кольца.

Майк закрыл глаза и постарался вернуть ощущение, которое возникло, когда он тер ткань между пальцами. Его память прекрасно сохраняла звуки и картинки. Остальные ощущения она тоже не стирала, но в записи они оказывались не такими яркими, как в реальной жизни.

– Пыль, смешанная с песком, – сказал он. – Вообще это был скорее песок, чем ну… обычная пыль. Плюс кровь.

– А что насчет крови?

– Кровь пропитала его одежду. На боку и на левой руке, которой он пытался зажать рану.

– Ты сказал, в нем зияла здоровенная дыра.

– Да, – подтвердил Майк, – но его одежда была уже пропитана кровью, когда он вышел из Двери. Почти двумя пинтами крови. А если он так быстро потерял четверть всей крови, то умер бы за считаные секунды. Как при потере конечности.

– Может, это была не его кровь?

Майк покачал головой.

– Форрестер проверила: группа крови та же. – Майк открыл глаза и зашагал по трейлеру. – Все тело Боба изменилось за секунду так, как будто он прожил как минимум год. Но судмедэксперт уверена в том, что он ничуть не старше, чем должен быть.

Реджи подвигал челюстями:

– Замедление времени? Дверь позволяет очень быстро преодолевать большие расстояния. Физики говорят, что должен быть временной сдвиг, так?

Еще несколько муравьишек перебрались через стены в уме Майка.

– Не совсем, – сказал он. – Опять же, я в этом не профессионал, но практически уверен, что замедление времени зависит от скорости. Если то, что говорит Артур, правда, Дверь Альбукерке обеспечивает перемещение, преломляя пространство, а не пронзая его. Скорость Боба была максимум полторы мили в час.

– А-а.

– Но даже будь она выше, движение быстрее означало бы, что для него время идет медленнее. Наша минута для него была бы секундой.

– Чтобы пройти сквозь Дверь, даже и секунды не надо.

– Не надо.

– И возраст у него правильный.

– Здесь дело не в замедлении времени, точно знаю.

– Уверен?

Майк опустил руки.

– На самом деле я ни в чем не уверен.

– Даже в том, что все это не подстроено?

– Саботаж? – Майк покачал головой. – Для него нет настоящего мотива.