Не разбирая дороги, мы бросились наутек. Ноги то и дело подкашивались, скользили по грязи, и это, в конце концов, привело к тому, что я очень живописно шлепнулась на живот лицом в небольшую, но очень мокрую лужу.

— Чего ты лежишь?! — накинулась на меня Клавдия. — Нашла время отдыхать!

— Я не отдыхаю. Я упала. Скажи, от кого мы так быстро бежим? Мне кажется, за нами никто не гонится. Во всяком случае, с этой позиции погони не видно.

— С этой позиции тебе видна только грязная лужа, — заметила сестра и огляделась. — Но ты права, вроде никого нет. Все равно нужно к станции пробираться.

Мысль мне понравилась. Я выползла из лужи и попыталась отряхнуться. Клавка порылась в рюкзаке и достала рулон туалетной бумаги.

— На, держи. Как чувствовала, что пригодится.

При неярком свете фонарика я вытерла руки и лицо и размазала грязь по одежде.

— Готово. Куда идти? — я с надеждой посмотрела на Клавку, думая, что она знает.

Как оказалось, напрасно. Дороги сестра не запомнила, в какой стороне станция тоже не знала. Короче, положение у нас было — не позавидуешь. Вероятно, стоило бы попробовать постучаться в какой-нибудь дом и спросить, но кто в наше время откроет ночью дверь незнакомым людям? Да и как определить, какой дом обитаем, а какой оставлен хозяевами до летнего сезона?

— И что теперь делать? — промямлила я, уныло опустив плечи.

— Позволь напомнить, Афанасия, это была твоя затея — ехать на ночь глядя в эту чертову Малаховку! Ну, приехали! И что? Карты нет, зато есть труп. Мало того, мы еще и заблудились, а ты вообще похожа на шута балаганного — вся в пятнах грязи…

По мере произнесения этого небольшого обвинительного монолога я все ниже опускала голову, признавая правоту Клавдии. Она хотела еще что-то сказать, но я приложила палец к губам:

— Тс-с… Слышишь?

Клюквина замерла и прислушалась.

— Ничего не слышу! — через секунду оповестила она. — Ты хочешь таким образом заткнуть мне рот?

— Поезд…

Злость у Клавки моментально испарилась, и она завертела головой. Мне даже показалось, что в темноте я вижу, как у нее шевелятся уши. В некотором отдалении грохотал товарняк. Судя по звукам, станция была недалеко, минутах в десятипятнадцати в хорошем темпе.

— Пошли, — скомандовала Клюквина и решительно зашагала на звук…

На платформе никого не было. Похоже, что все пассажиры разъехались и электричек уже не будет до утра. Расписание движения электропоездов лишь подтвердило подозрения. Нам ничего не оставалось, как ждать начала нового утра, а точнее — пяти часов, когда пойдет первый поезд на Москву. Клюквина бросила на меня испепеляющий взгляд и поплелась в стеклянный «аквариум». Я пожала плечами и отправилась следом.

— Знаешь, Афанасия, я, конечно, могу ошибаться, — заговорила Клавдия, доставая из рюкзака термос и бутерброды, — но, мне кажется, нам надо бросить это дело. Сыщики из нас никакие. Да что говорить, хреновые мы сыщики! Сколько времени прошло, а ни одной зацепки. Зато трупы размножаются, как тараканы. Может, послушаем Сашку, пока не начались настоящие неприятности?

— Неприятности начались давно, — напомнила я, с удовольствием отхлебывая горячий кофе и мысленно благодаря сестру за предусмотрительность. — Если помнишь, нас разыскивает милиция за двойное убийство. И еще. Если бы не твое горячее желание меня сосватать, то всех этих неприятностей не случилось бы. Ладно, сейчас не об этом. Как ты думаешь, на чердаке действительно кто-то был или нам показалось?

— Кто ж теперь знает? Может, дом рассыхается, может, кошки брачные игры устраивают или вороны…

— Разве у ворон тоже бывают брачные игры? — удивилась я.

— А то! Думаешь, почему они так противно каркают?

Почему каркают вороны, я как-то не задумывалась. Сейчас тоже не довелось найти ответ на данный вопрос — в «аквариум» вошли два молодых человека в форме милиционеров. Увидев представителей правоохранительных органов, я поперхнулась кофе и мучительно закашлялась.

«Все, хана! — мелькнула мысль. — Теперь век ноли не видать».

Оставалась еще слабенькая надежда, что нас не заметят и пройдут мимо. Я вжалась в скамейку, стараясь слиться с окружающей средой.

— Ну, здрасте, бабочки, — поздоровался один из ментов: парень деревенского типа, губастый, ушастый с носом картошкой. — Грустим?

— Да нет, было весело, пока вы не появились, — буркнула Клавка.

— Не груби, девочка, — ласково сказал второй. Он был длинным, тощим, как швабра, с тонким висячим носом и маленькими поросячьими глазками. Я мгновенно окрестила его Свином. Однако Клавкино поведение мне не понравилось. Вместо того чтобы прикинуться человеком-невидимкой и временно лишиться дара речи, она хамит представителям закона!

— Документики предъявите, — потребовал Свин.

— А может, кофе, мальчики? — заискивающе улыбнулась я.

— Ваши документы, гражданочки, — сурово прикрикнул деревенский.

Я затосковала. Похоже, попытка остаться незамеченными с треском провалилась.

— Нету у нас документов, — сердито ответила Клюквина. — Когда вы на дачу едете, всегда берете с собой паспорта?

Свин плотоядно улыбнулся:

— Значит, документиков не имеем? Это плохо. Придется проводить вас до отделения.

В животе у меня неприятно похолодело. Что теперь будет?! Начнут выяснять наши темные личности. А вдруг у них есть мой и Клавкин фоторобот? Тут-то и выяснится, что мы особо опасные преступницы! А еще у меня в кармане куртки лежит столовый нож. Совсем фигово. Неизвестно, можно ли его назвать холодным оружием, но наше положение он осложнить способен. Очень некстати вспомнились Сашкины пророческие слова: «Неизвестно, что там на даче! А из неприятностей мне вас вытаскивать некогда!»

«Кассандра, черт побери! — разозлилась я. — Пророк, оракул и Павел Глоба в одном флаконе! Нет бы девушек сопроводить…»

На Сашку злилась я, конечно, напрасно. Он мудрый человек и пытался удержать нас от безрассудного шага.

— Па-апрашу вас, мадамы! — поторопил Свин.

— Мадемуазели, — поправила Клавка, не двигаясь с места.

Упрямство — отличительная черта Клюквиной. Но в данной ситуации это ее упрямство могло сослужить плохую службу. Кажется, есть такая статья «За сопротивление властям при задержании».

Если к этому добавить еще труп в шкафу и нож в кармане, то получится совсем кисло, лет двадцать но совокупности.

— Ладно, Клавка, вставай, — я поднялась и потянула сестру за рукав. — Не будем усугублять…

Клавдия тяжело поднялась и хмуро произнесла:

— Куда идти?

В сопровождении милиционеров мы дотопали до сине-желтого транспортного средства. Свин с шутовской учтивостью распахнул заднюю дверцу: