Я перевела дух и скинула с головы куртку. Жарко, однако!

— Ну?! — Клюквина с надеждой посмотрела на меня.

— Порядок. Сашке ситуацию обрисовала.

— А он?

— Приедет и вытащит нас отсюда.

— Ты уверена, Афоня?

— Я очень на это надеюсь, Клава, и тебе советую…

Клавдия печально кивнула и села на скамейку. Я устроилась рядом. Мы молчали. Да и о чем говорить? Обвинять в случившемся друг друга бессмысленно: и я, и Клавка понимали, что создавшаяся ситуация — цепь нелепых и трагических случайностей. Обидно то, что из-за этого можно надолго загреметь за решетку. Вероятно, Клавдия маялась теми же мыслями. Мы обнялись и негромко заревели. Сколько прошло времени за этим мокрым делом, судить не берусь, по моим ощущениям — немного. Зато когда слезы кончились, стало заметно легче. Уютно устроив голову на коленях у Клюквиной, я задремала.

Разбудил меня какой-то неясный шум, доносившийся из дежурки. Протерев глаза, я прислушалась.

— Кажется, Сашка прибыл, — шепнула Клюквина.

— Или Селезнев.

Голоса приближались. К сожалению, нам удалось опознать только голос капитана Петракова:

— Това-арищ подполковник, я не имею права…

— Я потом тебе объясню твои права и обязанности, — пророкотал кто-то незнакомый. — В первую очередь ты что обязан был сделать? Оформить протокол. Оформил? То-то же! Вместо этого ты сидишь, пьешь кофе и жрешь бутерброды задержанных. А это, знаешь, как называется?

— Това-арищ подполковник!

— Все, капитан. Отпирай кутузку и выпускай девчонок. А я обещаю, что никто не узнает о нарушениях, которые ты допустил.

Наконец представилась возможность разглядеть нашего спасителя. Вслед за пунцово-красным и обильно потеющим Петраковым уверенно вышагивал невысокий, но крепкий мужчина в джинсах, свитере и кожаной куртке. Он широко улыбался, а завидев нас, ободряюще подмигнул.

«Чего это он моргает? — встревожилась я. — Кто это? Где Сашка? Следует ли идти с этим типом? Что-то он подозрительный какой-то… А вдруг из огня да в полымя? Кажется, он подполковник. Подполковник чего? А может, это кликуха? Может, он вор в законе или бандит!»

Я внимательно оглядела мужчину с ног до головы. Да-а, на вора в законе он явно не тянет: ни золотой цепи на шее, ни бриллиантов на пальцах, ни вставных фикс… Правда, имелась татуировка на руке и шрам над бровью… Хотя кто знает, как теперь выгладят воры в законе?

— Вот вы где, красавицы! — обрадовался подполковник, пока Петраков гремел ключами и возился с замком. — А мы с Сашкой вас обыскались. Могли бы хоть записку оставить, что на дачу поехали.

— А где Саша? — робко спросила я.

— Он в машине ждет. Просто сгорает от нетерпения вас увидеть.

Это и понятно! На его месте меня тоже посетило бы подобное желание.

Петраков наконец справился с замком, и мы вдохнули долгожданный воздух свободы. Однако радость от этого события омрачалась нехорошим предчувствием от предстоящей встречи с Александром Михайловичем. Дежурный, пребывая в крайнем смущении, отдал нам рюкзак.

— Спасибо большое. До свидания, — пролепетала я и торопливо вышла на крыльцо отделения.

Неподалеку, утробно рыча движком, стояла белая «БМВ».

— Обалдеть можно! — восторженно прошептала Клавка, возникая рядом. Судя по безумному блеску в ее глазах, пережитый испуг уже прошел, уступив место обычной вредности. — Это чья же карета?

— Давай, давай, двигай, — подтолкнул нас подполковник. Всю его любезность как ветром сдуло, едва он переступил гостеприимный порог милиции.

Клюквина немного потопталась на месте, а потом довольно чувствительно хлопнула меня по плечу и коротко скомандовала:

— Топай, Афоня, навстречу своему счастью!

Я обреченно шагнула в том направлении, куда послала меня сестра. Неожиданно захотелось вернуться в «обезьянник» под надежную защиту толстого Петракова. Все ж таки в данный момент там было безопаснее. Да только вот пути назад не было.

Дверца автомобиля распахнулась при моем приближении. Заглянув в салон, я узрела Сашку и как можно беспечнее поздоровалась:

— Привет! Как дела? Чего хмурый такой? — с этими словами я плюхнулась на переднее сиденье.

— Назад, — процедил Саня сквозь зубы.

— В каком смысле?

— В прямом. На заднее сиденье садись. Видеть тебя не могу!

Мы с Клавкой устроились сзади и нахохлились. Подумаешь! У меня тоже не возникает желания смотреть на его недовольную физиономию. Подполковник, вызволивший нас из тюремных застенков, сел вперед и коротко скомандовал:

— Вперед, Сашок.

Всю дорогу в салоне висела напряженная тишина. К моему удивлению, Сашка притормозил возле какого-то кирпичного коттеджа. Подполковник открыл дверцу:

— Ну, Сашок, спасибо, что подбросил. А вы, красавицы, постарайтесь больше не попадать в лапы органов. Хотя, судя по всему, сделать это будет трудновато!

— И тебе спасибо, Яша. Извини, что среди ночи сорвал…

Мужчины обменялись крепким рукопожатием, и Яша, так звали подполковника, направился к дому.

Несколько минут Сашка сидел, сжимая руль так, что побелели костяшки пальцев. Я затаилась, предчувствуя нехорошее.

— Твоя тачка? — с уважением спросила Клюквина. — Класс!

— Молча-а-ать! — заорал Сашка голосом разгневанного Зевса. Мне показалось, что стекла престижной иномарки задрожали. Я громко икнула и втянула голову в плечи. Прав был товарищ Грибоедов: «Минуй нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь». Клавка, в отличие от меня, сохраняла потрясающее хладнокровие:

— Ты, Александр Михайлович, угомонись, нечего тут из себя царя зверей строить. На нашу долю и так нелегкие испытания выпали. А коли нервишки шалят, так ты того, подлечись, что ли… Давай-ка, родной, отвези нас с Афанасией до дому, до хаты, а то устали мы нынче!

Выступление пестры мне понравилось, но на всякий случай я зажмурилась: вдруг Сане вздумается опять голосовыми упражнениями заняться! Страсть как не люблю, когда на меня орут. Однако ничего подобного не произошло. Сашка скрипнул зубами и надавил на газ. Я очень хорошо понимала, что это еще не конец и что дома нас ждет серьезный разбор полетов, поэтому мечтала, чтобы дорога заняла как можно больше времени. К примеру, закончился бы бензин или чего-нибудь сломалось… Пока Саня будет чинить поломку, вся его злость и улетучится. Но мечтам моим не суждено было сбыться. Немцы, как известно, народ дотошный и добросовестный и машины собирают весьма и весьма надежные. Да и Сашка, по всему видать, тачку свою обожает и ухаживает за ней, как за любимой женщиной.

Наконец мы остановились.

— Вылезайте, — процедил Саня.