— Нет, я бы предпочла отправиться домой, — Карина решительно отказалась от предложения Торбьона. При этом, как бы ей того ни хотелось, но она вынуждена была просить его о помощи: — Ваша светлость, не могли бы вы меня проводить?

В прошлый раз роль провожатого выполнил Корнелиус, а теперь приходилось довольствоваться тем, что есть. Как же Карине не хватало её верного друга. Она вдруг почувствовала беспокойство, что сегодня за целый день ещё ни разу не видела его. Обычно он всегда рядом, даже звать не нужно.

— Конечно, с удовольствием составлю вам компанию, — широкой улыбкой Торбьон продемонстрировал, что совсем не против проводить Карину. — Воспользуемся моим транспортом. Я приехал сюда в карете.

Торбьон повёл Карину к стоянке транспортных средств. Первые признаки слабости она ощутила, когда они ещё даже не дошли до кареты. Если всё будет, как в прошлый раз, Карина рискует отключиться, не доехав до дома. Оставалось надеяться, что Торбьон этим не воспользуется. Хотя от него можно ждать чего угодно.

Торбьон проявил чудеса галантности — помог подняться по ступеням в салон. Чуть ли не на руках занёс. Когда карета тронулась, Карине почему-то вспомнилось про полученное сегодня письмо. До неё вдруг дошло, о какой потери могла идти речь в послании.

Глава 45. Сегодня в полночь

В гардеробную Вилара внесли его тяжёлый парадный камзол. Предстоящее появление на празднике перед верноподданными требовало быть одетым в бархат и позолоту.

— Ваше величие Гранде, позволите помочь? — камердинер услужливо поклонился.

— Не нужно, ступай, — отправил его Вилар.

В последнее время его раздражала длительная процедура облачения в парадные одежды, сопровождавшаяся потоками лести и подобострастия от слуг. Если делать это самостоятельно времени уйдёт куда меньше.

Вилар подошёл к зеркалу, поправил шейный платок и вдруг заметил в отражении промелькнувшую тень за своей спиной. Кто посмел пустить сюда посетителя? Это грубейшее нарушение этикета — позволить кому бы то ни было явиться в гардеробную гранд-канцлера без разрешения и представления. Раньше статс-секретарь не допускал таких оплошностей. Но, видимо, потерял хватку — надо уменьшить ему жалование, чтобы усерднее относился к обязанностям.

Однако в следующее мгновение Вилар понял, что его претензии к статс-секретарю необоснованны. Входная дверь находилась в противоположной стороне. Посетитель проник сюда не через неё. Тогда как?

Вилар развернулся, уже догадываясь, кого увидит.

О'отон.

Колдун стоял в дальнем углу гардеробной, куда почти не доставал свет, льющийся из окна. И давно он там? Заметив, что Вилар обратил на него внимание, О'отон вышел из тени.

— Я выполнил свою часть сделки, — произнес он бесстрастно.

Вилар замер, пьянея от зарождающейся надежды.

— Нашёл Эгмунда? Он жив?

— Да.

Вилар не знал, верить или нет. Он так долго ждал, что когда-нибудь услышит эти слова. Отцовское сердце разрывалось от смешанных чувств. Неужели он снова увидит сына?

— Где он?

— Ты встретишься с ним, как только выполнишь свою часть сделки, — колдун смотрел на Вилара холодным немигающим взглядом.

— Но как я могу быть уверен, что это не обман?

Считается, что северный народ не склонен ко лжи, однако мотивы О'отона оставались для Вилара неясными. А когда не понимаешь человека, последнее, что ты должен делать — это доверять его словам.

— Вот его родовой артефакт. Узнаешь? — колдун достал из сумы медальон и протянул Вилару.

Да, он узнал. Конечно, узнал!

Эгмунд встречал свою первую зиму, когда Вилар подарил ему знак принадлежности к роду Лоиз. Сын никогда не снимал медальон. И если артефакт теперь у О'отона, означает ли это, что колдун действительно нашёл Эгмунда? Нет, совсем не обязательно. Что если медальон был потерян или другим образом попал в чужие руки? Неизвестно, какой была судьба Эгмунда после того, как он исчез.

— Этого мало, — покачал головой Вилар.

Колдун снова раскрыл суму.

— Это должно тебя убедить. Прядь его волос, — О'отон вложил в руку Вилара светлый локон.

Отцовское сердце вновь дрогнуло. Этот пшеничный цвет нельзя было перепутать ни с каким другим. Вилар больше не сомневался.

— Я хочу его видеть! — потребовал он.

— Сначала твоя дочь должна стать моей супругой, — холодно напомнил колдун.

— Но я пока не знаю, где она, — пришлось сознаться Вилару.

Он был уверен, что Каролайн где-то поблизости. В этом он убедился, когда под видом уличного торговца разговаривал со слугами Торбьона. Они проговорились, что у канцлера гостила юная дева. Однако, где она сейчас, выведать не удалось.

— Сегодня в полночь она придёт в часовую башню на окраине Бьонсберга. Там и проведём брачную процедуру, — колдун дотронулся до одного из своих амулетов. — Благословишь её и, как только ритуал закончится, сможешь увидеть сына.

Сегодня в полночь – это уже так скоро!

Продолжая играть амулетами, О'отон добавил:

— А насчёт родового артефакта Лоиз, — ледяные глаза скользнули по медальону в руках Вилара, — думаю, будет справедливо, если он станет свадебным подарком дочери.

.

.

Как Карина и полагала, дорога до особняка далась ей нелегко. На неё навалилась слабость и головокружение — всё, как в прошлый раз. Она пролепетала Торбьону что-то вроде того, что она приболела и ей слегка нехорошо.

Он проявил чудеса обходительности и благородства. Когда карета подъехала к особняку, помог Карине выбраться и проводил до самой спальни. А дальше стал настаивать на том, чтобы пригласить лекаря. Этим он, кстати, сильно отличался от Корнелиуса. Тот никаких докторов не навязывал, а позаботился о Карине сам — сделал чай, который сказался на её самочувствии самым положительным образом.

И Карина опять бы от чая не отказалась, но Корнелиуса в особняке не было. Причём, скорее всего, его здесь нет с самого утра, а может, и с ночи. И это было очень странно. Куда он пропал? Почему не предупредил? За эти дни, что они провели вместе, Карина так привыкла к тому, что Корнелиус всё время рядом, что сейчас ощущала его отсутствие как утрату. Ей его сильно не хватало. И сама собой возникала мысль: что если в том подозрительном письме, которое Карина получила сегодня утром, под пропажей подразумевался Корнелиус? Это предположение пришло ей в голову, ещё когда она уезжала с праздника, а теперь Карина всё больше и больше склонялась к тому, что предположение верно.

Это означало лишь одно — её друг попал в