– Давай уйдем куда-нибудь, – прошептал он мне прямо в губы.

– Отстань от меня! – собрав силу воли в кулак, я все-таки оттолкнула его. А тут еще и помощь пришла, откуда не ждали.

– Ты чего это до моей жилички домогаешься, окаянный?! Сейчас полицию вызову, извращенец поганый! – заорал кто-то сверху. Я подняла глаза и увидела Глафиру Фроловну, свесившуюся с балкона. Почему-то в руках ее было мусорное ведро.

Кезон от неожиданности отпустил меня, а я, словно поняв, что сейчас будет, отскочила в сторону. И тотчас добрая бабушка высыпала на него содержимое мусорного ведра, при этом чихвостя так громко и нецензурно, что из окон начали выглядывать люди, а все те, кто находился на детской площадке, обернулись на нас.

Я смотрела на Кезона, который просто впал в ступор, и нервно смеялась. На плече у него, словно погон, болталась шкурка от банана. А вокруг были живописно рассыпаны какие-то бумажки и луковая шелуха. Фроловна не замолкала – она со вкусом рассказывала, куда и как она сунет ему свою клюку.

– Я тебя ненавижу больше, чем когда-либо кого-то ненавидел, – прошипел Кезон, с омерзением стряхивая с плеча банановую шкурку. – Ты пожалеешь обо всем, рыжая.

Вместо ответа я показала ему средний палец.

– Прощай, мировая знаменитость. Не забудь рассказать в своем миллионном аккаунте в инстаграме, что такое быть облитым мусором. Деньги решают не всё. Иногда наши поступки возвращаются нам бумерангом, – сказала я и гордо ушла прочь, расправив плечи и боясь признаться самой себе, что я хотела поцелуя. И не только его.

Я хотела эту чертову звезду, которую больше никогда не встречу.

Июль

Я возвращалась домой измотанная, но довольная. Во-первых, сегодня я получила первую зарплату на новом рабочем месте, во-вторых, завтра у меня был выходной, а в-третьих, я несла в пакете малиновый пломбир, на который пускала слюнки всю неделю. Сейчас приду в свою комнату, устроюсь с удобством на диванчике, вытяну ножки и включу сериал – у одного из турецких летников, за которым я следила, как раз вышла новая серия. А потом буду спать до полудня, и даже грохот кастрюль Глафиры Фроловны, которую я про себя звала просто Фроловной, меня не разбудит.

После концерта «Красных Лордов» прошло больше месяца, и все постепенно налаживалось. Я поселилась в квартире Фроловны, быстренько перевезя все свои вещи, нашла новую работу в магазине модной одежды да еще и классную подработку отхватила – нужно было мыть полы пару раз в неделю в одном офисе неподалеку от дома, а сумма выходила приличной. В общем, все шло хорошо. Хотя, если честно, я скучала – по прежней работе, по постоянному движу, по старому коллективу. По Вадиму. Я так и не встретилась с ним – знала, что он не хочет видеть меня. И чувство вины перед ним угнетало, и ночами, чтобы заснуть без мыслей обо всем том, что произошло, я включала видео на Ютубе. Бездумно слушала их и провалилась в сон.

Странно – порою бывает так, ты совершенно ничего не делал, но все вокруг так уверены в твоей вине, что ты и сам начинаешь в это верить. Я ловила себя на мысли, что начинала верить тоже.

Однажды в приложении Ютуба каким-то случайным образом открылось видео с живого концерта «Лордов», и я, почти заснувшая, подскочила на месте. Голос Кезона, его вид, его движения – все это было мне глубоко неприятно. Я очень хотела, чтобы он куда-нибудь провалился – например, в яму с пауками, такими же, как и он сам. Но вопреки моим надеждам он продолжал радоваться жизни. Если честно, иногда следила за его инстаграмом – он выкладывал смешные сторис, где корчил рожи, или сидел с бутылкой пива в руке и философствовал о жизни, или выступал на очередном концерте. И чем больше я следила за ним, тем больше мне казалось, что тогда, в этом городе, на всех этих дурацких встречах был не он, а кто-то другой. Ну не может человек такого уровня быть отморозком!

Нет, может. Это точно был он. Кезон. Антон. Кирилл. Высокомерный клоун. Шут без головы.

Я знала, что мы больше никогда не встретимся, но ненависть свою унять не могла. Я действительно ненавидела его. Всем сердцем. С такой яростью, что она пугала меня саму. И если бы кто-нибудь сказал мне, что я влюблюсь в Кезона, я бы рассмеялась ему в лицо. От души!

Катю и ее парня я тоже больше не видела. И слава богу. Позориться перед ними вновь не хотелось.

Махая пакетом, я зашла в подъезд, предвкушая прекрасный вечер, и вместе со мной внутрь заскочил сосед с модной стрижкой. Его звали Леша, и он жил то ли на десятом, то ли на двенадцатом этаже. Кажется, Леша был дизайнером, и сначала я почему-то думала, что он гей, однако несколько раз видела его с женщинами, причем каждый раз – с разными. И поняла, что он тот еще бабник. А еще сатанист. Из той самой квартиры, где, по словам Фроловны, живут сатанисты. В ее понимании, разумеется. На самом деле там жили знаменитый художник и его семья. А Леша был его братом.

– Привет, соседка, – улыбнулся мне Леша, вызывая лифт. Одет он, как всегда, был с иголочки.

– Привет, сосед, – отозвалась я. – Как дела?

– Неплохо. Долгожданная пятница. Что может быть лучше?

– Пойдешь тусить в клуб? – спросила я с любопытством.

– Хотелось бы мне, – вздохнул Леша. – Но придется готовить этой чертовой семейке. Они же без меня пропадут. Сама понимаешь, творческие люди все немного не в себе. – В доказательство своих слов он покрутил пальцем у виска.

Я рассмеялась.

– Может быть, завтра сходим куда-нибудь? – спросил Леша, как обычно. – В театр, в кино, в ресторан?

– Нет, спасибо, – отказалась я.

– Ты все время отказываешься, – с укоризной заметил он, по-джентельменски пропуская меня в лифт первой.

– А ты все время приглашаешь.

– Из спортивного интереса. Мне редко женщины отказывают.

– Приятно быть особенной, – хмыкнула я.

– Ты и без этого особенная. Смотрю я на твои волосы и… – Леша мечтательно вздохнул.

– И отрезать хочешь? – завела я за ухо рыжую прядь.

– И думаю, какой цвет красивый. И фигурка у тебя ничего. Сантиметров на десять стать выше – и готовая модель.

– Прости, я уже лет десять как не расту, – рассмеялась я.

– Ничего страшного! Ты мне и такой сойдешь!

– В смысле?

– Показ у меня будет через несколько месяцев. Я одно свое платье на тебе так и вижу. Будешь моделью? – ошарашил меня сосед.

– Буду, – растерялась я.

Створки лифта распахнулись. Мне нужно было выйти.

– Ну и отлично! – воссиял Леша. – И не смей отказываться! Позднее все обговорим!

Я помахала ему и двинулась к квартире Фроловны, гремя ключами, как Кентервильское привидение цепями. Бабули дома не было – видимо, пошла в гости к Семеновне, своей лучше подружке, с которой они с удивительным для их возраста сарказмом перемывали косточки всем в округе. Жить с Фроловной оказалось сложно, но можно. Бабкой она была боевой и настырной, лезла во все на свете, и не удивлюсь, если знала, какого цвета у меня трусы. Ей нужно было контролировать все в округе – раньше она была какой-то крупной начальницей в общепите. И люди, которые попали в список ее недругов, переживали массированные информационные атаки. А иногда и физические. Но при этом ее легко можно было расположить к себе – надо было слушать ее, качать головой и поддакивать, что у меня отлично получалось. Как-то я слушала ее рассказы про трудовые советские будни часа два, после чего Фроловна, решив, что я отличная слушательница, собственноручно приготовила мне пирожки и борщ. А готовила она шикарно.