Формально еще вначале 1972 года оргкомитет Олимпийских игр попросил доктора судебной психологии Георга Зибера, работавшего в мюнхенской полиции, подготовить возможные сценарии терактов, которые могли бы сорвать или омрачить проведение Игр. Георг Зибер, внимательно изучив все известные на тот момент террористические организации и группировки, составил 26 вариантов сценариев, так называемых прогнозов. Среди них был и «Прогноз-21», который полностью, с точностью до деталей был реализован в самый разгар Олимпийских игр 5 сентября 1972 года [48]. «…В пять утра группа палестинских вооруженных террористов ворвется в дом израильской команды. В виде устрашения террористы убьют одного-двух заложников, после чего потребуют освободить заключенных из израильских тюрем и предоставить свободный вылет в одну из арабских стран…» Ознакомившись с «прогнозами», начальник мюнхенской полиции Манфред Шрайбер грубо высмеял доктора Зибера: «Полицейские психологи нужны только для того, чтобы их прибить». Шрайбера больше заботило недопущение рок-фестивалей во время проведения Олимпийских игр, нежели реальная безопасность спортсменов и гостей. После успешного разгрома первого поколения RAF никто всерьез не хотел воспринимать угрозу террористического инцидента на Олимпийских играх 1972 года.

Сама мысль о том, что угроза может исходить со стороны палестинских террористов, воспринималась как абстрактная, несмотря на то что информатор западногерманских спецслужб в Бейруте незадолго до начала Олимпиады сообщал, что «в Мюнхене затевается что-то очень серьезное». В депеше от 14 августа 1972 года западногерманское посольство в Бейруте сообщало, что палестинцы собираются устроить «некий инцидент» во время проведения Олимпийских игр. Информация носила неконкретный, размытый характер, однако министр иностранных дел ФРГ Вальтер Шеель отнесся к ней чрезвычайно серьезно и 18 августа уведомил госбезопасность о получении депеши и ее содержании. Но силовые ведомства, члены федерального и земельного правительства проигнорировали угрозу, не посчитав необходимым что-либо предпринять [49]. Никто не хотел в последние дни пересматривать концепцию «игр мира и радости» и омрачать атмосферу всеобщей беззаботности повышенными мерами безопасности.

В своей книге «Без Родины», вышедшей спустя много лет после трагедии в Мюнхене, Абу Ияд вспоминал, что ХХ летние Олимпийские игры были наилучшей целью для проведения показательного международного теракта. Отправляя группу боевиков в Мюнхен, «Черный сентябрь» ставил перед собой основные цели:

1) довести до сознания мировой общественности существование палестинского народа и вызвать волну сочувствия по всему миру;

2) добиться освобождения сотен политических заключенных, томящихся в израильских тюрьмах;

3) воспользоваться беспрецедентным скоплением мировых СМИ в одном городе и приковать внимание к палестинской борьбе, вне зависимости от положительной или отрицательной реакции мировой общественности!

Поворот в стратегии «Черного сентября» застал врасплох как руководителей израильских спецслужб, так и израильское правительство. До мая 1972 года в отчетах «Моссада» премьер-министру Голде Меир неизменно отмечалось, что Израиль не является основной потенциальной целью «Черного сентября». Террористическая деятельность организации направлена, главным образом, против иорданской королевской династии Хашимитов. После захвата бельгийского авиалайнера Sabena 8 мая 1972 года и посадки его в израильском международном аэропорту ни в «Моссаде», ни в АМАН, ни в ШАБАК не сделали соответствующих выводов, не разглядели изменение в стратегической линии «Черного сентября». Инцидент с бельгийским авиалайнером был расценен как единичный случай, связанный исключительно с территориальной близостью к Иордании. По этой причине косвенная ответственность за гибель израильских спортсменов лежала также и на Израиле. Тем более что перед началом ХХ летних Олимпийских игр в Иерусалим постоянно поступала тревожная информация и от представителей израильского Олимпийского комитета, и от других израильских должностных лиц, работавших в Баварии.

Израильская олимпийская делегация выехала в Мюнхен 21 августа без сопровождения охраны. Перед вылетом спортсмены и члены делегации прошли формальный инструктаж: «Не привлекать к себе внимания. Не говорить громко на иврите. Не носить одежду с израильскими символами или надписями на иврите». Им советовали крайне осторожно относиться к подозрительным предметам, не заводить знакомства и не вскрывать почту, даже если она придет из дома.

Несмотря на гарантии безопасности со стороны официальных западногерманских лиц, израильтяне интуитивно чувствовали себя в Мюнхене крайне уязвимыми. Семьи спортсменов и членов делегации жили отдельно, вдалеке от Олимпийской деревни. Журналисты и телерепортеры также были разбросаны по разным отелям. В самой Олимпийской деревне работало очень много палестинских эмигрантов и других выходцев с Ближнего Востока. Никто тогда не думал о возможном захвате заложников, но никто и не исключал отдельных проявлений агрессии и спонтанных единичных нападений. Всё это создавало атмосферу повышенной нервозности и тревожности.

Спустя два дня после приезда израильской олимпийской делегации, 23 августа из Бонна в Мюнхен прилетел начальник службы безопасности израильского посольства, чтобы лично проинспектировать систему охраны израильских журналистов и телевизионных групп. При первом же ознакомлении с ситуацией у него сложилось очень тяжелое впечатление. Уровень уязвимости, по его мнению, превышал все допустимые нормы.

По роковому стечению обстоятельств на следующий день в Мюнхен было доставлено оружие, которым воспользовались боевики «Черного сентября». В четверг 24 августа в аэропорту Франкфурта с трапа пассажирского самолета алжирской авиакомпании сошла «супружеская пара». Получив четыре чемодана, они уложили их на две тележки и не спеша направились к выходу. Однако на таможенном контроле служащий попросил «супругов» представить к досмотру чемоданы. Мужчина стал бурно возмущаться тем, что из тысяч пассажиров таможенник «прицепился» именно к нему — благопристойному гражданину и уважаемому бизнесмену. Он кричал о предвзятости и расовой дискриминации, но таможенник был непреклонен, и чем больше мужчина противился досмотру, тем более настойчив был немецкий служащий. Первый же открытый чемодан оказался наполовину заполнен женским нижним бельем. Таможенник, по всей видимости, испытал некоторую неловкость и жестом отмахнулся от скандальных «супругов», предложив им собрать вещи и продолжить следовать к выходу. Если бы он настоял на проверке остального багажа, то «мюнхенская трагедия» была бы предотвращена задолго до прибытия в страну непосредственных исполнителей теракта. В двух из четырех чемоданов были аккуратно упакованы шесть автоматов Калашникова АК-47, два пистолета-пулемета «Карл-Густав» и большое количество снаряженных автоматных обойм. Через два дня в Мюнхен были переправлены 10 осколочных гранат и два пистолета ТТ-33 [50]. Боеприпасов было так много, что их хватило бы на несколько часов интенсивного боя.