Если иллюзионисты напоминают писателей-фантастов, то экстрасенсы похожи на авторов, «документально» описывающих целиком вымышленные события.

Экстрасенсы пытаются убедить и древний, и новый мозг в реальности происходящего. Чтобы трюки выглядели достоверно, они используют особые приемы. Например, при выполнении трюков, связанных с телекинезом, надо ограничиваться мелкими движениями. Если вы, желая продемонстрировать явление левитации, поднимаетесь высоко в воздух и начинаете крутить сальто, публика будет уверена, что вы используете тросы, но если вы силой взгляда на несколько сантиметров приподнимаете над столом скрепку, это выглядит куда более достоверно.

Еще более интересным шоу получается, если так называемый экстрасенс начинает уверять публику, что ничего особенного в нем нет, что он лишь научился использовать силу, которая дремлет в каждом человеке. Это взывает к нашему чувству надежды. Но на самом деле никакими особыми способностями так называемые экстрасенсы не обладают (это доказано многочисленными исследованиями). Они просто мошенники, втирающие очки публике. Некоторые из них действительно считают себя экстрасенсами, способными, к примеру, читать чужие мысли. Может быть, называть таких людей мошенниками несправедливо, но их действия так же деструктивны, поскольку способствуют распространению веры в паранормальные явления.

Такие неконгруэнтные феномены, как шоу экстрасенсов, интригуют нас, вызывая желание разобраться в сути происходящего. Такое состояние способствует учебе и поискам информации. Сталкиваясь с абсурдом, мы перестаем быть пассивными наблюдателями.

Во многих книгах жанра фэнтези, особенно написанных для детей, таких как «Чарли и шоколадная фабрика», «Алиса в Стране чудес» и «Волшебник страны Оз», читатели сталкиваются с абсурдными вещами, которые романист Энтони Фрэнсис охарактеризовал как «необъяснимые чудеса». Мы не думаем о том, что автор намеревался создать внутренне непротиворечивую модель мира, в которой можно было бы разобраться, поэтому трактуем такие необъяснимые чудеса на эстетическом уровне, не делая попыток найти возможное решение наблюдаемой неконгруэнтности.

Во многих романах и фильмах из категории ужастиков используется форма абсурда, которую я называю «необъяснимой ужасностью». Например, в романе Клайва Баркера «Проклятая игра» есть персонаж, у которого нет губ. Как нет, почему нет, автор не объясняет. Да и читатель не нуждается в объяснениях, просто эта черта делает описываемую сцену еще более пугающей и завораживающей.

Существует опасность того, что неконгруэнтность становится настолько масштабной, что аудитория даже не смеет надеяться на ее возможное разрешение. А если аудитория чувствует, что никакого скрытого паттерна нет, что ситуация неразрешима, интерес сразу же снижается. Я уверен, что интерес к персонажу без губ был бы еще больше, если бы в тексте имелась хоть какая-то информация, которую можно было бы интерпретировать как намек, как возможный ключ к разгадке.

Интерес вызывают и ситуации, в которых за описанием неконгруэнтности следует разгадка, как это имеет место в детективах, анекдотах и научных задачах. В детективах тайна сама по себе далеко не так интересна, как тайна в сочетании с ее последующим раскрытием. В дальнейшем я буду называть эту категорию сопровождаемых решением неконгруэнтностей тайнами. Данная тактика использует нашу любовь к неконгруэнтности (в начале истории), к паттернам и решениям (в конце). Таким образом, мы получаем удовольствие дважды.

Научные проблемы работают так же, как и тайны. Интересна и сама загадка, и ее разгадка. Однако бывает так, что разгадка нас разочаровывает. Кажется, что, когда тайна перестает быть тайной, она лишается своей красоты. Это как расплести радугу, по выражению Китса.

Последняя категория в нашей классификации – это неконгруэнтности, которые могут быть решены, но при этом решения в явной форме вам не предложены. Я называю такие разрешимые неконгруэнтности головоломками.

К категории головоломок относятся загадки. Вам загадывают загадку и предлагают ее разгадать. Если вы разгадываете правильно, это успех, и загадка признается хорошей головоломкой. Если вы не можете ее разгадать, тогда человек, загадавший ее, говорит вам ответ, и это автоматически относит загадку к категории тайн. В отличие от настоящих загадок, шутливые загадки являются тайнами, и внимательный собеседник не станет долго мучиться над ответом.

В силу теории оправдания интеллектуальных усилий, человек, который бьется над головоломкой, испытывает прилив гордости и радости, если ему удается решить ее своими силами. Ученые выяснили, что люди лучше понимают психологическое состояние литературных персонажей, если автор не описывает это состояние в явной форме. Таким образом, можно сделать вывод, что головоломки по своему потенциалу вознаграждения затраченных усилий превосходят все прочие неконгруэнтности. Имея дело с головоломкой, вы можете порадоваться первоначальной неконгруэнтности и полученному ответу, испытать чувство гордости за то, что решили ее самостоятельно, и повысить ценность найденного решения ради оправдания затраченных интеллектуальных усилий.

Мир «Звездных войн» – колоссальная по своим масштабам головоломка – являет собой пример наиболее четко проработанного и облеченного в плоть вымышленного мира. Это мир «канонический» – термин ввел в обращение Т. С. Блейкни, имея в виду вымышленный мир, который, благодаря множеству сочиненных историй и произведений изобразительного искусства, обладает необыкновенной цельностью, самодостаточностью и внутренней непротиворечивостью. Тема «Звездных войн» продолжает обсуждаться, дорабатываться, оттачиваться многочисленными адептами, которые пытаются разобраться, к примеру, в том, почему одни джедаи после смерти исчезают, а другие нет.

Моя невеста имела опыт решения этой головоломки, когда во исполнение данного перед нашей свадьбой обета пересмотрела все шесть серий «Звездных войн» (нет, не за один вечер, у меня все-таки есть сердце). В какой-то момент во время просмотра одного из приквелов до нее дошло, что войны клонов были организованы одним и тем же человеком, который возглавлял обе враждующие стороны. Нигде в фильме об этом в явной форме не говорилось. Это должен постичь сам зритель. Как же моя невеста была счастлива! Решить трудную загадку – что может быть приятнее?

Все привлекающие внимание неконгруэнтности воздействуют на наше любопытство. Мы видим проблему, которая не решена, и нас тянет узнать, что же за ней скрывается. Слово «тайна» следует использовать в тех случаях, если к решению прийти трудно и если проблема интересна сама по себе. Термин «головоломка» применяется, когда автор уверен, что аудитория способна сама справиться с загадкой, поскольку, согласно принципу оправдания интеллектуальных усилий, решение понравится вам больше, если вы найдете его сами. Термин «абсурдность» может применяться, когда вы хотите побудить аудиторию найти в наблюдаемом какой-то смысл или когда у вас есть основания думать, что аудитория чувствует себя в безопасности, скучает или имеет высокий уровень дофамина.

Если задуматься о самой этой книге, которую вы сейчас читаете, то она представляет собой преимущественно тайну: я поднимаю вызывающие интерес вопросы, а затем представляю решения и ответы. Надеюсь, что читатель найдет такой подход элегантным и удовлетворяющим. Книга также приправлена и абсурдом: в мире немало вещей, которые мы неправильно понимаем.