спросил у служки лучшего вина и получил ещё кувшин выдержанного Туссентского — и хотя оно обошлось вдвое дороже, чем всё остальное вместе взятое, на вкус было просто божественным.

— Дамы, за вас! — поднял он первый стаканчик. — Не уверен, что смогу остаться на ночь, но хотел бы провести ужин в приятной компании. Ваше время я оплачу, — Петька вынул из кошеля и положил перед каждой по паре серебряных монет.

— Всегда бы так работала! — довольно сказала блондинка, и подружки согласно кивнули.

— О, смотрите! — воскликнула рыжая. — Это же Ромуаз из Виля! Говорят, он учился у самого́ Люпика!

— Да брешут всё, — критически высказалась блондинка, но всё равно повернулась к возвышению, на котором очередной красавчик подкручивал колки лютни.

Песня была не так грустна и не так пространна, как можно было опасаться. После этого музыканта выступил следующий, затем девица с распущенными волосами. Менестрели выходили с некоторыми паузами, оставляя посетителям таверны возможность отдать должное еде и напиткам. Кроме того, девчонки вскоре разрумянились, расслабились и болтали наперебой, так что Петька успел здорово дополнить для себя картину города.

— Слушай, а что ты весь в чёрном? — блондинка пристроила грудь поверх сложенных на столе рук, от чего белые объёмистые округлости чуть не выкатились из декольте рубашки. — Я уж думала, у тебя траур, что ли.

Петькино одеяние, действительно, резко контрастировало с общим видом таверны — броским и кричащим. Даже ведьмаки, самые сдержанные в этом отношении, имели в костюмах кой-какие зелёные, тёмно-красные или синие детали, да и кожу предпочитали в основной коричневую, а не чёрную.

— М-м-м… давайте назовём это словом «обет», девочки? — предложил Петька. — Хотя траур по потерянной беспечности тоже подойдёт.

Рыжая девица глубокомысленно скривила губы:

— Что ж, полагаю, этот повод стоит того, чтобы выпить.

— Не чокаясь, — не вполне трезво кивнула блондинка.

В противоположном углу таверны, между столов менестрелей, разгорался какой-то спор. Голоса возвышались всё громче, перерастая в крики.

— …да ч-чё я н-на! Я тоже менестрель! Пусти, грю!..

На возвышение прорывался пёстро одетый парень. Что-то в спотыкающейся фигуре показалось как будто знакомым.

— Пусти его, Гро! — махнул тряпкой для протирки кружек хозяин заведения. — В «Трёх зайцах» привечают всех менестрелей. Пускай господин споёт, не то ещё обидится на нас.

— Слышл, да⁈ — глотая звуки, поддёрнул штаны менестрель и довольно бодро взобрался на сцену, споткнувшись всего один раз. Стукнувшая о ступеньки лютня гулко загудела, заставив скривиться всю музыкальную братию.

Дальше он начал петь.

— О, Господи… — пробормотала Юма, сморщившись. — Лучше б он упал под стол…

— Этот парень третий день в городе, — пояснила блондинка, подкрепляя слова витиеватыми движениями руки с зажатой в пальцах апельсиновой долькой. — В первый день стеснялся. Во второй — напился до нестояния. А вот сегодня…

В этот момент поющий дал такого петуха, что до него самого наконец дошло, насколько он лажает. Он остановился, пробормотал: «Ещё раз…» — но лучше не стало. Хуже того, дальше ему играть не дали. Нет, вышибалы не полезли на помост, а вот посетители начали дружно свистеть и орать всякое в духе «гоните его в шею!»

Незадачливый менестрель слез с возвышения, наливаясь дурной кровью. Гнев требовал выхода, но парень был всё же недостаточно пьян, чтобы нарываться на компанию — а все столы были заняты именно компаниями… и тут его взгляд упал на Петьку. Петька сидел за столом один — бабы не в счёт! — и явно испытывал к певцу смешанное чувство досады и брезгливости. И это было оскорбительно вдвойне!

Менестрель нетвёрдо доковылял до их стола и остановился набычившись:

— Что, господин Чернильное Пятно? Вам недостаточно понравилась песня?

— Чё ты лезешь? Не видишь — человек в трауре? — взвилась рыжая, а блонди согласно поддержала её:

— Иди, проспись! Нажрался — нечего приставать к порядочным людям!

Однако мозг менестреля, видимо, достраивал предложения внутри собственного мирка, потому что он злобно сощурился:

— Это я нажрался как свинья? — он покачнулся и вцепился в столешницу. — Ах вы ш…

И тут Петька совершенно на автомате выплеснул парню в морду целый бокал вина, задним числом порадовавшись, что это было просто розовое, а не выдержанное Туссентское. И глядя в мокрое, кашляющее лицо понял, почему этот парень так сильно казался ему знакомым!

— Лучше последуйте совету этих дам, сударь. Поди́те и проспитесь, — холодно посоветовал он, и совсем уже тихо, глядя в выпученные глаза: — И я никому не скажу, почему вы, господин менестрель, так тщательно натягиваете берет на свои хорошенькие ушки.

В глазах менестреля мелькнуло узнавание:

— Ты!!!

Рыжая и блондинка, всей душой оценив, что мужчина за них заступился, готовы были ринуться в бой, но Юма быстрее товарок прочитала намёк — и успела первая. Глаза её загорелись яростью:

— Проклятые эльфы вырезали всю мою семью! А ну, показывай уши, урод!

На её выкрик на ноги вскочила добрая половина таверны. С эльфами в этих местах много десятилетий шла перманентная война.

— Да вы что⁈ — заорал стремительно трезвеющий музыкант, тыкая в Петьку пальцем, — Вы этого спросите! Я его знаю! Он с Ягой шашни крутит!

— Со всеми разберёмся, — капитан городской стражи сделал знак вышибале, чтобы тот запер выход, и повернулся к менестрелю, — но начнём с тебя. Показывай уши, малыш, пока нам не вздумалось проверить тебя на наличие хвоста…

Петька сидел в столовой и пил горячий чай — чёрный, крепкий, с молоком и без сахара. В голове постепенно яснело. Вот ведь какая коварная штука это выдержанное вино. Вроде, сам почти и не пил, в основном девчонкам подливал…

Народу в столовой было мало, за их столом — так вообще никого.

— Здоро́во, — подошедший Санёк подвинул себе ногой стул и сел поближе.

— Здоро́во, — кивнул Петька, пожал протянутую руку.

— Поправляешься?

— Есть немного.

— Да-а, выдержанное Туссентское — штука коварная.

Петька отставил кружку и внимательно посмотрел на приятеля.

— А я тебя не сразу узнал, — ухмыльнулся Саня. — Зашёл такой, чисто герцог. Я уж подумал: щас потребует стол себе освободить, а он — к девкам! И давай их королевским вином накачивать! — Санёк довольно рассмеялся.

— Девки-то наши хоть? — надо, по крайней мере, этот вопрос разрешить, пользуясь случаем.

— Да конечно наши! — Саня снова засмеялся, крутя головой. — В полном недоумении остались. И главное — никто не видел: куда ты делся? — Саня сделался серьёзен. — Некоторые, правда, трепались, что ты вроде бы вошёл в дверь винного погреба, сразу за вашим столом. Однако, все в голос утверждают, что ни явного, ни скрытого выхода там нет, и свидетелей сочли пьяными.

Петька покрутил кружку, не зная, что сказать.

— Ты если знаешь потайной выход из таверны — будь другом, скажи, — прямо попросил Санёк. — Полезная инфа.

Блин, что говорить-то?

— Так, — Петька потёр лоб, собираясь с мыслями. — На счёт тайного выхода или