Пайк ложится и смотрит на небо, морщась от боли.

– Возьми мой спутниковый телефон, – говорит он, пытаясь перевернуться на бок. – Он в переднем кармане.

Я расстегиваю карман и достаю телефон, по которому тянется глубокая трещина.

– Сломан. Наверное, ты ударился о камень, когда падал.

– Черт. – Он ложится на спину, прерывисто дыша. – Иди за помощью. Одна ты меня из оврага не вытащишь.

Я прослеживаю за его взглядом. Над нами стелется туман, скрывая от всех. Сюда даже ветер не долетает, а в лесу ни души.

– И кого я найду? Мы здесь одни.

– Тогда подождем… – Пайк замолкает и судорожно вдыхает. – …пожарных. Они скоро придут.

– Вряд ли. Огонь уже погас.

Он откидывается на спину и судорожно дышит. Кассандра сказала, что присоединится к нам. Она искала меня магией, значит, она где-то неподалеку. Хочется позвонить ей и рассказать, что с совой дела плохи, но телефон сломан и поторопить Кассандру не получится.

Я делаю выдох и запускаю руки в волосы, раздумывая. Могу вывести Пайка из леса; если наложить шину на ногу, чтобы он смог немного на нее наступать, я вытащу его из оврага. Придется притупить боль магией, иначе он не вынесет ее. Если согласится, я смогу ему помочь.

– Я могу тебя вытащить.

Пайк смотрит на меня, и глаза его широко распахиваются, когда он понимает, к чему я клоню.

– Нет. Ни за что.

– Почему? – спрашиваю слегка раздраженно. – Знаешь, мы ведь не все плохие.

– Ты лгала мне с первого дня нашего знакомства, так что слабо верится, – говорит Пайк, скривившись от боли. Он прижимает ногу к груди и раскачивается взад и вперед.

– Я не обязана раскрывать свои тайны, – говорю, поднимая на него взгляд. – Мы всего лишь работаем вместе. Зачем нам делиться своими тайнами или болью? У нас нет права на такое… Его нужно заслужить.

– Да уж. Жалею, что рассказал о своей семье. Ты точно не заслужила этого.

– А ты заслужил услышать мои секреты? – раздраженно спрашиваю я.

Пайк молчит, и я вздыхаю. Дождевая вода стекает по оврагу и ручейком льется среди кустов ежевики и поваленных деревьев. Хотелось бы мне лечь и послушать природу, успокоиться немного, но времени нет.

– Я в овраг полезла не для того, чтобы ссориться, – говорю я. – Давай помогу тебе.

Он ничего не отвечает. Молчание – знак согласия.

– Ты чувствуешь ступню? Можешь двигать ею?

Пайк шевелит ступней, и из его горла вырывается не то хрип, не то кашель.

– Да.

– Хорошо. Я промою твою рану и наложу шину, а потом мы выберемся из оврага.

Нахожу две большие палки и достаю из рюкзака флисовую кофту. Обматываю ногу, не задевая кость, и кладу палки по обе стороны. Перочинным ножом отрезаю кусок от своей рубашки и закрепляю шину полосками ткани.

– Нога скоро начнет опухать. Дай знать, когда будет сильно тянуть.

Пайк кивает. Его дыхание учащается, и он закрывает глаза.

– Эй-эй, не смей терять сознание.

Я касаюсь его щеки. Он открывает глаза и смотрит на меня. Правое стекло очков треснуло и запачкалось. Я снимаю с него очки и, протерев, аккуратно надеваю обратно. Пайк смотрит зло и напряженно.

– Пора выбираться.

– Что ты хочешь сделать?

Даже оглушенный болью, он умудряется говорить о магии с отвращением.

– Пошлю магию к твоим нервам, чтобы уменьшить боль. Ты почувствуешь, как по ноге разольется тепло и боль притупится. Я встану позади, подхвачу тебя под руки и потащу наверх, а ты, опираясь на здоровую ногу, будешь помогать мне.

– Может, наколдуешь какую-нибудь хрень, чтобы мы взлетели? – спрашивает Пайк, и я закатываю глаза.

– Я не могу наколдовать «какую-нибудь хрень». Магия работает в единстве с природой, а не против нее. – Смотрю на него. – Сойдет такой план?

– Выбора у меня нет.

– Вот и ладно.

Закрыв глаза, сосредотачиваюсь на окружающей магии, на мириадах крошечных частиц, знавших это место задолго до того, как здесь выросли деревья.

Я направляю магию в ногу Пайка, обволакиваю его нервы крошечными частицами, которые сработают лучше любого лекарства. Не во всех областях человеческой магии я сильна, но не в этой; люди и животные устроены очень похоже. У нас такие же кости и такая же боль. И в этом я могу помочь Пайку.

Пайк делает вдох, и его веки тяжелеют.

– Боль стала меньше.

– Хорошо. – Встаю позади него. – А сейчас мы вытащим тебя из оврага.

Стараюсь не обращать внимание, как Пайк вздрагивает от моего прикосновения, говоря себе, что ему больно. Но это не так.

Когда мы встречаемся взглядом, я вижу в его глазах вовсе не облегчение, усталость или страх.

Вижу ярость. Жгучую, свирепую ярость.

Глава 23

Я подхватываю Пайка сзади под руки. Его спина выпрямлена и напряжена, и я придвигаюсь ближе, чтобы крепче держать его. На шее у него проступает пот, а когда мое дыхание касается его кожи, по телу у него идут мурашки.

– Расслабься, – говорю я, не обращая внимание на рану в колене, которая, кажется, становится все больше. Но мне будет легче, когда смогу выпрямить ногу, а вот перелом Пайка куда серьезнее.

Пайк не двигается, но потом делает глубокий вдох. На выдохе расслабляется, округляет спину и кладет голову мне на плечо. От его прикосновений тепло, и на мгновение я закрываю глаза, запоминая эти ощущения.

Я готова идти, когда Пайк вдруг тихо и напряженно говорит:

– Подожди. Расскажи что-нибудь правдивое.

– Правдивое?

Он кивает, его голова скользит по моему плечу.

«Правдивое». На секунду задумываюсь. Пайк полностью опирается на меня. Я не вижу его лица, и это придается мне смелости.

– Хочу, чтобы ты узнал меня. Лучше ты узнаешь меня полностью и возненавидишь, чем узнаешь и полюбишь только часть меня.

Пайк молчит, дышит неровно и с трудом.

– Пошли, – говорит он.

Кивнув, сжимаю его крепче. Мои слова повисают в прохладном горном воздухе. Дождь немного стихает, слышится лишь, как капли нежно стучат по камням и листьям.

– На счет три. Я потяну тебя назад. Поднимай правую ногу, а левую твердо ставь на землю и отталкивайся. Готов?

– Да.

– Раз-два-три, – говорю и тяну Пайка вверх, когда он отталкивается.

Я проглатываю крик боли. Рана в колене открывается больше, и теплая кровь стекает по ноге. Но мы сдвинулись с места, и это уже что-то. Медленно, но мы выберемся из оврага.

С каждым шагом идти тяжелее, и я сжимаю Пайка крепче, чтобы он не поскользнулся и не упал. Он так близко, что я ощущаю его рваное дыхание и сильное напряжение. Спустя