– Ой, мамочки! – простонала Таська.

В Малом зале консерватории яблоку было негде упасть. И дело,понятно, было не в Матильде Пундик, а в том, что стало известно о выступленииВоздвиженского и еще нескольких звезд мировой оперы.

Марго приехала с Тошкой, Тасей и Алей, которой она ничего несказала о том, что Таська будет петь. Девочка побыла с ними и через пять минутрастворилась в толпе.

Тошка, разумеется, тоже куда-то слиняла. Аля же пребывала враздражении. Ей пришлось отменить свидание со Львом Александровичем. Маргонастояла на том, чтобы она отдала последний долг педагогу дочери.

– Марго, но я же ее и видела-то всего два раза, что мнетам делать?

– Аля, я настаиваю! Это огромная потеря для Таси, и онадолжна знать, что мама рядом с ней в такую минуту.

– Незаметно что-то, что она так уж скорбит, вчеравернулась поздно, возбужденная, веселая даже.

– Тем не менее.

Але пришлось согласиться. Марго, конечно, встретиламножество знакомых, все были потрясены тем, как умерла Матильда Пундик.

Звучал орган, зал был украшен белыми розами, хотя многие,естественно, пришли с разными цветами, но они лишь подчеркивали строгость икрасоту убранства. Выходили ученики и пели. Речей не произносилось, иаплодисментов тоже не было. Наконец вышел Воздвиженский. Спел. Боже, какойголос! Неужто Таська отважится петь после него? Надо было ее выпустить раньше,испугалась Марго. Или она просто отказалась? Он закончил. Но не ушел, какдругие, а поднял руку, давая понять, что хочет что-то сказать.

– Господа, Матильда Наумовна не хотела речей, нополагаю, одобрила бы то, что я сейчас скажу. В последние полгода ее жизни у неепоявилась новая ученица, девушка совсем юная, но чрезвычайно одаренная,Матильда Наумовна возлагала на нее большие надежды, и я сейчас представлю ее наваш суд. Впрочем, оговорюсь – судить об этой девушке рано, она только-тольконачинает.

Аля вдруг схватила Марго за руку.

Марго прижала палец к губам.

– И еще, господа, запомните это имя, Таисия Горчакова.Да-да, это внучка нашего великого композитора. Итак, Таисия Горчакова.

Аля была близка к обмороку.

Воздвиженский сел за рояль. И тут на сцену вышла Таська. УМарго вдруг оборвалось сердце. Как она похожа на свою бабушку Этери… Тоненькая,в черном, предельно скромном платье. Господи, неужели она решится петь передэтой, в основном очень искушенной публикой?

– Откуда у нее это платье? – прошептала Аля.

Воздвиженский заиграл вступление. «Аве Мария» Шуберта. Алятак вцепилась в руку Марго, что та охнула от боли. И тут же замерла. Голосдевочки звучал так, что сердце Марго переполнилось счастьем. Такое с ней былолишь однажды, в Венской опере, она забыла сложную славянскую фамилию певицы, носейчас испытала то же самое. Марго понимала, что Таське еще не хватает школы,но это было не важно.

Таська допела до конца, неумело сделала книксен и буквальноумчалась за кулисы. И вдруг после некоторой паузы зал разразилсяаплодисментами, казалось бы, неуместными в такой ситуации, но очарование юнойпевицы было сильнее условностей.

– Марго, ты знала, да? Ты знала, что она будетпеть? – рыдала рядом Аля. – Почему же она мне не сказала, почему тыпромолчала?

– Я понимала, что ты будешь чудовищно волноваться, а ужпочему смолчала Таська… может, по той же причине, – сжалилась над АлейМарго. – Ну, идем же к ней!

Выступление Таси было последним. Несколько мужчин, в томчисле и Воздвиженский, подняли гроб и понесли к выходу.

– Идем же, Аля! – Марго взяла ее за руку и повелаза собой. Навстречу им шла Тошка.

– Куда вы пропали? Воздвиженский не велел ехать накладбище. Поминок не будет. Он велел увезти Таську домой, а в семь часов заедетк вам, тетя Аля. Будет серьезный разговор. Вот! Но как она пела, тетя Аля!

Тошка провела их к Таське. Та сидела одна в полнойпрострации.

– Таська! Ты такая… Ты просто чудо! – накинуласьна кузину Тошка. – Это было так классно! Все просто обалдели!

– Да? Я ничего не помню… Меня Андрей вытолкал, сказал:надо! Я и запела… Ой, мамочки, так было страшно! Мама, ты слышала?

Аля с глуповатой улыбкой обняла дочь, прижала к себе итолько шептала:

– Прости, прости, прости!

Марго решила взять дело в свои руки.

– Тася, ты сегодня что-нибудь ела?

– Да что там она ела! – всхлипнула Аля. –Клюнула что-то… А хорошо, что я не знала, я бы с ума сошла.

Они вышли через черный ход. Тошка замотала Таську пестрымшарфом, и они бегом бросились к машине. Воздвиженский не велел Таське ни с кемразговаривать. Марго и Аля медленно шли следом.

– Теперь ты поняла? – спросила Марго.

– Да… Но все-таки, разве обязательно уезжать?

– Матильда считала, что да. И Воздвиженский таксчитает.

– Но она же влюбится в него, он такой… А она девочкаеще совсем, глупенькая…

– Аля, он не даст ей погубить талант. Он умный,целеустремленный, прекрасно знающий конъюнктуру и просто хороший, порядочныйчеловек.

– Откуда ты можешь это знать?

– Я знаю!

– Но тогда я поеду с ней!

– Только в том случае, если она сама того захочет иесли Андрей сочтет это целесообразным.

– Но я же мать!

– И что?

– Марго, не будь такой жестокой!

– Это не жестокость, а здравый смысл. Если ты поедешь сней, от тебя там никакого толку не будет. Без языка, без привычки к европейскойжизни, ты будешь просто гирей. В Таськином возрасте язык усваивается мгновенно.В твоем – сомневаюсь. К тому же тебе там будет плохо, одиноко…

– А если она будет с ним спать?

– Такое не исключено.

– Но ей еще рано! А если залетит?

– Скорее она залетит от какого-нибудь здешнего парня,ведь если она захочет с кем-то переспать, ты ее своими моральными принципами неостановишь. Так что по-любому лучше Воздвиженский.

– У тебя нет ничего святого!

– А для тебя главная святыня – Таськина девственность?А ты убеждена, что она еще девственница?

– Да!

– Дай тебе Бог!

– Ты что-то знаешь? Да?