узнать, что именно ты о нем рассказывал. Придется спросить у них, потому что твои воспоминания стерты.

Алекс задумался над словами Марко. Его рассуждения казались правильными. Имело смысл попытаться.

– Хорошо, спрошу.

– Что бы ты ни выяснил, следуй своей интуиции и найди Дженни.

– А что ты собираешься делать?

– Алекс, все уже случилось. Я тоже пойду своей дорогой.

Алекс протянул другу правую руку. Их решительные взгляды встретились в последний раз, рукопожатие было крепким. Это не было грустное прощание, сотканное из слез и отчаяния. Это был вызов всему миру.

Когда Алекс зашел в свой дом номер 22 по виале Ломбардия, его удивила одна деталь: отсутствие всякого шума.

Кругом на улицах царила паника, выливавшаяся в манифестации и столкновения. Аварии, заторы на перекрестках, потасовки между горожанами, толпы демонстрантов, марширующих по улицам и не понимающих, что ни одна телекамера их не снимет и ни одна газета о них не напишет.

Но как только тяжелая деревянная дверь подъезда закрылась за Алексом, он почувствовал себя так, словно попал в бомбоубежище. Полная тишина. На первом этаже даже не было слышно обычного лязганья из квартиры справа, в которой жил двадцатипятилетний металлист, днями напролет на полной громкости слушавший Testament, Slayer, Megadeth и подобные группы, иногда он оставлял стереосистему включенной, даже когда уходил из дома.

Не шумел и телевизор обитательницы квартиры на втором этаже. Слуховой аппарат синьоры, видимо, не справлялся со своей задачей, поэтому она давила на кнопку «+» на пульте до тех пор, пока на экране не появлялась цифра 99. Так что кондоминиум поневоле знал расписание дневных и вечерних программ основных телеканалов.

Неправдоподобную тишину в подъезде нарушил вой. Это был отчаянный плач собаки, которую, вероятно, оставили дома одну.

Алекс поднимался по лестнице, чувствуя, как назойливый сквозняк забирается в складки его толстовки. Через оконные рамы проходил воздух, но не звуки. Казалось, мир за пределами здания выключился, как электричество.

Перед бронированной дверью квартиры Лориа стало ясно, что в рюкзаке нет ключей. Наверное, Алекс оставил их в прихожей после последней ссоры с родителями. Он позвонил.

В ответ – ни шороха.

Он снова нажал на кнопку звонка и отпустил ее только тогда, когда понял, что его действие не отзывается звуком в квартире.

Тогда Алекс начал стучать правой ладонью под глазком двери.

– Открывайте, черт возьми! Это я!

Никто не ответил. Алекс приложил ухо к косяку, пытаясь уловить какой-нибудь шум внутри. И услышал как будто стук молотка. Один за другим, удары раздавались где-то в глубине квартиры, по всей вероятности, в столовой.

– Пап! Мам! Откройте дверь!

Алекс отстранился и задумчиво посмотрел себе под ноги. Потом снова приложил ухо. Стук прекратился. Тогда он опять принялся яростно стучать в дверь, крича во все горло, чтобы ему открыли.

В замке повернулся ключ, щелкнул механизм, закрывающий дверь изнутри.

– Боже! Ты вернулся. Входи-входи, – шепотом сказала Валерия, открывая ему для прохода узкую щель. Алекс протиснулся внутрь, рассерженно глядя на мать, которая торопливо захлопнула дверь и повернула ключ на четыре оборота в центральном замке и на четыре в нижнем. Лориа так делали, только когда уезжали на летние каникулы.

– И как это понять? – спросил Алекс.

– Так решил папа, – сухо ответила Валерия, когда он уже вбегал в столовую. Джорджо с молотком в руке не удостоил ошарашенного сына ни словом и снова ударил по гвоздю. Все окна были заколочены, отец прибивал последнюю доску.

Его родители забаррикадировались в доме.

– Но зачем? – спросил Алекс у матери, которая подышала на сложенные лодочкой руки, а затем приложила их к носу и щекам.

– Он боится, что будет война или что-то в этом роде, – ответила Валерия и взглянула на ручку, регулирующую отопление в квартире. – Не топят. Со вчерашнего дня, наверное, потому что стены и полы уже холодные. Мы поздно заметили, но я забрала из подвала все бабушкины одеяла. И у нас полно продуктов в кладовке. Мы можем продержаться…

– Я не собираюсь сидеть в этом бункере. Я вернулся не чтобы прятаться. Мне просто нужен ответ.

В этот самый момент отключилось электричество. Квартира с опущенными ставнями и забитыми досками окнами погрузилась во тьму. Валерию, Джорджо и Алекса окутала ледяная тишина. Несколько секунд никто не смел дышать. Первой из оторопи вышла Валерия, как будто она была готова к тому, что после отопления и телефонной связи в доме исчезнет электричество.

– Пойду схожу за свечами.

Алекс сделал несколько шагов по коридору в поисках рюкзака и в итоге споткнулся об него. Подобрал и надел его на плечи. Валерия где-то неловко чиркала спичкой о край коробка. Когда она появилась в коридоре, в ее руке уже был канделябр с восемью горящими свечами. В мерцающем свете Алекс увидел ее уставшие печальные глаза. И все-таки, подумал он, почему родители совершили над ним такое насилие, когда он был ребенком? Может, кто-то подтолкнул их к этому?

Подошел Джорджо, и Алексу в лицо ударил луч света. Его отец, вероятно, в каком-нибудь шкафу нашел фонарик. Джорджо опустил луч.

– Ты никуда не пойдешь, – строго сказал он, выдохнув изо рта белое облачко пара, которое сразу растворилось в воздухе. Алекс посмотрел отцу в глаза – ему не нужно было искусственного света, чтобы проникнуть в них.

– Что такое «волшебное место»? – спросил он, ощущая дрожь по всему позвоночнику. Алекс как будто попал в туннель без выхода. Он вошел в воспоминания своего отца, словно его притянуло магнитом, которому он не мог сопротивляться. Словно сама память Джорджо схватила его и втащила внутрь себя. Что-то похожее произошло с ним на станции «Кадорна», когда он невольно заглянул в прошлое незнакомца и обнаружил его с проституткой. Или как это было в случае с Марко, когда Алекс катапультировался в страшное воспоминание о несчастном случае в горах.

Валерия беспомощно наблюдала за этой сценой, скованная невидимой энергией, окружавшей ее сына, который сейчас открывал все ящички памяти своего отца, выронившего из рук фонарь. Все трое стояли неподвижно в тускло освещенном коридоре. Но Алекс сейчас был в своей комнате. Он играл с фломастерами и бумагой. Мама позвала его обедать, но он ответил, что рисует будущее и не хочет есть. В комнату вошел папа, подхватил его на руки, прижал к груди и, дав хороший шлепок, понес на кухню.

– Хватит всех этих историй о будущем! Ты не попадешь в будущее, если не будешь кушать! Когда мама говорит, что ужин готов, надо идти за стол!

Алекс часто заморгал. Он больше не чувствовал своего тела, но, несмотря на