Ффлеуддур мгновение колебался.

– Надо и мне пойти с вами. Вдруг потребуется моя помощь. Хотя, признаюсь, мне это не по душе. Акрен хотела идти своей дорогой, и не уверен, что нужно совать нос в ее дела. Не то чтобы я ее боялся… – Струна на его арфе натянулась и задрожала, так что бард поспешил добавить: – По правде сказать, у меня от нее мурашки по коже. С того самого дня, как она бросила меня в темницу, я стал замечать в себе какую-то непонятную неприязнь к этой мрачной красотке. Она не любит музыку, вот что я вам скажу! И тем не менее Ффлам идет ее спасать!

Скомканной горкой черных лохмотьев лежала королева Акрен в трещине между камнями, куда забилась, ища спасения от гвитантов, их злобных клювов и острых когтей. И все же, как с жалостью заметил Тарен, убежище это оказалось слабой защитой. Акрен тихо застонала, когда они осторожно ее подняли. Ллиан, которая не отставала от барда ни на шаг, растянулась рядом на земле, и хвост ее беспокойно бил о камни. Лицо Акрен, осунувшееся и смертельно бледное, было изранено, руки кровоточили. Эйлонви приподняла голову несчастной и попыталась привести ее в чувство.

– Придется положить ее на спину Ллиан и так везти через горы, – сказал Тарен. – У меня нет таких трав, которыми я мог бы поднять ее на ноги. Дело не только в опасных ранах. Ее измотала и ослабила лихорадка. Она, по-моему, долго шла без еды и питья.

– Ее башмаки износились в клочья, – заметила Эйлонви. – Как же долго она скиталась в этих ужасных местах! Бедная Акрен! Не могу сказать, что люблю ее, но мне страшно думать, что с ней случилось!

Ффлеуддур, помогавший вытащить Акрен из трещины, отступил на несколько шагов. Гурги тоже держался в сторонке. И все же по приказу Тарена они подошли ближе. Бард, шепча ласковые слова, держал Ллиан, пока остальные укладывали Акрен на широкую спину гигантской кошки.

– Поторапливайтесь, – раздался голос Доли. – Начинается буран.

Повалили густые белые хлопья. Почти в то же мгновение взвыл и вихрем закружился ледяной ветер. Небо и все вокруг заволокло снегом, превратившимся в плотное облако. Острые льдинки иглами впивались в лицо. Снег слепил, метель усиливалась, так что уже и Доли не знал точно, куда идти. Они двигались цепочкой, ухватившись друг за друга. Тарен крепко держался за конец посоха Доли. Карр, превратившаяся на плече Тарена в маленький сугроб, изо всех сил цеплялась за него когтистыми лапками. Ллиан с неподвижным телом королевы на спине, опустив лобастую голову, пробивалась сквозь крутящуюся снежную пелену, но даже ловкая и сильная горная кошка часто оступалась и проваливалась в скрытые под снегом ямы. Неожиданно Гурги дико взвизгнул и исчез прямо на глазах, как будто земля разверзлась и поглотила его. Бедняга угодил в расселину, и к тому времени, когда его наконец выудили из снежной ловушки, шерсть на нем так смерзлась, что он стал похож на ледяного ежа. Его била такая сильная дрожь, что он едва мог держаться на ногах. Тарен и Ффлеуддур подхватили окоченевшего Гурги и понесли.

Ветер не ослабевал. Снег сгустился в непроницаемую завесу. Стылый воздух сбивал дыхание. Тарен чувствовал, как с каждым вздохом холодный воздух кинжалом вонзается в легкие. Эйлонви, почти рыдая от холода и усталости, цеплялась за Тарена, чтобы не отстать. А Доли вел их через сугробы, в которых путники утопали по пояс.

– Мы не можем идти дальше, – закричал карлик, перекрывая вой ветра. – Ищите укрытие. К всадникам вернемся, когда буря уляжется.

– Но как же наш отряд? – беспокойно воскликнул Тарен.

– Им лучше, чем нам! – прокричал в ответ карлик. – Я заметил там, где они остались, просторную пещеру в отвесной скале. Твой молодой пастух непременно отыщет ее, не бойся! Нам бы найти что-нибудь подобное для себя!

Впрочем, после всех долгих и мучительных поисков карлик нашел лишь неглубокую лощинку под нависающим громадным валуном. Обессилевшие путники с облегчением забрались в это ненадежное укрытие. Здесь они хотя бы были спрятаны от бьющего в лицо ветра и колючего снега. Однако от холода лощина не защищала, и стоило остановиться, как тела их словно одеревенели. Они прижимались друг к другу, стараясь зарыться в теплый мех Ллиан, но и это не помогало от мороза, который к ночи еще усилился. Тарен снял с себя плащ и укрыл им Акрен и Эйлонви. Гурги героически скинул свою овечью куртку и набросил ее поверх плаща Тарена, а сам, стуча зубами и обхватив себя лохматыми руками, скрючился на голой земле.

– Опасаюсь, что Акрен не переживет эту ночь, – прошептал Тарен Ффлеуддуру. – Она была почти при смерти, когда мы ее нашли. У нее не хватит сил перенести такой холод.

– А у нас? – шепнул в ответ бард. – Без костра нам остается только попрощаться друг с другом.

– Не знаю, на что это вы жалуетесь, – полусонным голосом произнесла Эйлонви. – Никогда за всю мою жизнь мне не было так тепло и уютно.

Тарен глянул на нее с тревогой. Девушка распласталась под плащом и не шевелилась. Глаза ее были полузакрыты, а полудремотный голос шел словно бы откуда-то изнутри.

– Ох, как тепло! – продолжала она, еле шевеля губами. – Какое прекрасное стеганое одеяло на гусином пуху! Как странно: мне приснилось, что все мы попали в ужасную метель. Какой неприятный сон! Или я все еще сплю? А, какая разница! Когда я проснусь, все уже кончится…

Тарен испуганно наклонился к Эйлонви и грубо ее затряс.

– Не спи! – кричал он. – Если ты уснешь, то замерзнешь до смерти!

Эйлонви не отвечала. Она лишь отвернулась и закрыла глаза. Гурги, свернувшийся у нее под боком, уже спал крепким сном, и добудиться его было невозможно. Тарен и сам чувствовал, как дремота накатывает на него, окуная в блаженство предсмертного покоя.

– Костер, – выдохнул он. – Мы должны развести костер.

– Из чего? – резко спросил Доли. – В этом диком месте среди камней не найдешь ни одной веточки. Что ты собираешься жечь? Наши башмаки? Наши плащи? Тогда мы уж наверняка окоченеем. – Он опять стал видимым. – Если уж мне суждено замерзнуть, то по крайней мере я избавлюсь от шершней и ос, разрывающих мне уши своим жужжанием!

Ффлеуддур, молчавший до сих пор, поднялся и снял с плеча арфу. Заметив его движение, Доли задохнулся от ярости.

– Что? – вскричал он. – Собираешься сейчас пиликать на своей арфе? Друг мой, да у тебя уже мозги заморозились и превратились в глупую ледышку!

– На сей раз ее мелодия согреет и тебя, – загадочно пробормотал Ффлеуддур.

Тарен с трудом подвинулся к барду:

– Ффлеуддур, что ты задумал?

Бард не ответил. Он посмотрел на арфу, нежно тронул струны и вдруг резким движением поднял ее над головой и с размаху разбил о колено.

Тарен вскрикнул. Арфа рассыпалась на куски, струны разорвались с нестройным жалобным аккордом. Бард выронил обломки на землю.

– Сожги ее, – сказал он. – Это хорошо выдержанное дерево.

Тарен схватил барда за плечо.

– Что ты наделал? – всхлипнул он. – До-блестный, глупый Ффлам! Ты сломал свою арфу ради минутного тепла. Нам нужен большой костер. Разве эта кучка щепочек нас согреет?