Синджон же заметил прожигающий насквозь взгляд Марианны, устремленный вслед Люси.

— Что все это значит?

В голосе графини сквозило неподдельное любопытство.

Эвелин поднялась со своего места.

— Мои сестры весьма эмоциональные создания, — пояснила она. — Прикажите подать чаю, Старлинг.

Однако Марианну не так-то легко было сбить с толку.

— А мне показалось, что дело обстоит гораздо серьезнее, чем кажется. Что такого Люси собирается сказать Филиппу и что должна ему вернуть?

Эвелин посмотрела на свои спокойно скрещенные руки и поджала губы, давая понять, что не собирается продолжать этот разговор.

— Но ты должна признать, что ее интерес к твоему мужу звучит весьма интригующе! — не сдавалась Марианна. — Эвелин, так ты знаешь, где Филипп?

Синджон, затаив дыхание, ждал ответа.

— О, Марианна, и ты туда же! Огромное количество людей уже задавало мне этот вопрос! Я устала от сплетен и скандалов. Я понятия не имею, где мой муж. Надеюсь, ты больше не станешь спрашивать меня об этом, — натянуто произнесла Эвелин.

Жена Уэстлейка молчала, однако ее взгляд скользил по раскрасневшемуся лицу Эвелин, словно в попытке прочитать ее мысли. Она наверняка поспешит домой, чтобы рассказать о ссоре сестер. И что тогда предпримет граф? Возможно, обыщет дом Фрейна, вовлечет Люси в скандал, а виноват во всем будет Синджон.

На следующую ночь Эвелин нетерпеливо спустилась по лестнице. Сэм ждал ее в постели, накрытый одеялом. Эвелин сразу заметила его возбуждение, и ее собственное тело тут же откликнулось на призыв.

Она развязала атласный пояс халата и позволила ему упасть на пол. Под халатом не было одежды, и в темноте раздался удовлетворенный вздох Сэма.

— Иди сюда, — позвал он, но Эвелин не требовалось приглашения.

Она тотчас же бросилась на кровать, накрыв губы Сэма своими, и отбросила одеяло, чтобы поскорее дотронуться до его обнаженной кожи.

Эвелин ждала этого целый день. Ей ужасно хотелось затащить лакея в ближайший чулан, но мисс Траск, востроглазая служанка Шарлотты, решила провести весь день с ней в библиотеке. Эвелин пыталась делать вид, будто читает, хотя на самом деле сгорала от неистового желания. Мисс Траск даже подумала, будто у госпожи жар, и порекомендовала ей выпить настойку из ивовой коры. Однако Эвелин вылила ее в горшок с цветком, когда мисс Траск отвернулась.

И все же по ряду причин она не могла окончательно потерять голову. И одна из них — немало встревоживший Эвелин визит Люси.

Что дал Филипп ее сестре и почему? Ответ был отвратителен, и Эвелин гнала его прочь.

Она не могла дождаться момента, когда снова увидит своего любовника и найдет в его объятиях покой и забвение. К черту настойки и вытяжки из трав. Ей нужно другое лечение.

Эвелин лежала в теплых объятиях Сэма после занятий любовью, вдыхая аромат его кожи и чувствуя себя в безопасности впервые за день. У Эвелин слипались глаза, она хотела уснуть рядом с Сэмом и, проснувшись перед рассветом, вновь заняться с ним любовью.

Она не боялась темноты. Только не рядом с Сэмом. Ее страшило наступление дня, несущего с собой самые худшие страхи, мысли о Филиппе, Крейтоне, Люси…

Она с трудом подавила всхлип отчаяния и крепче прижалась к источающему жар телу Сэма. Как жаль, что это не может продлиться вечно. Сэм взял ее руку в свою и погладил.

— Что-то не так? — тихо спросил он.

Ответ едва не сорвался с языка Эвелин, но она покачала головой. Сэм подложил под голову подушку и посмотрел на лежавшую рядом с ним женщину.

— Это все из за визита Лю… графини Фрейн? — спросил он, и Эвелин закрыла глаза.

Нет, не сейчас, не здесь, не ему.

— Почему родственные визиты моих сестер всегда вызывают какие-то вопросы?

— Этот визит вряд ли можно назвать родственным.

Эвелин немного отодвинулась.

— Люси — страстная женщина, — ответила она, словно это служило оправданием.

Брови Сэма слегка дрогнули, и Эвелин поняла, что ему известна репутация ее сестры. Сэм не глуп. Возможно, у него возникли те же подозрения, что и у нее. Что Люси и Филипп были…

Желудок Эвелин болезненно сжался, и она встала с постели, чтобы взять халат — так ей вдруг стало холодно.

Облокотившись на локоть, Сэм наблюдал за ней. Только вот разглядеть выражение его глаз не представлялось возможным — их скрывала тень.

— Эвелин, ты знаешь, где Филипп? — спросил он.

Эвелин бросила на лакея высокомерный взгляд, но тот лишь прищурился.

— Не нужно так смотреть на меня, миледи. В этой комнате мы равны, помнишь?

Эвелин вздернула подбородок, неловко пытаясь завязать пояс халата.

— Не настолько, чтобы ты мог задавать мне неуместные вопросы.

Сэм встал с постели и принялся натягивать бриджи.

— Вижу, я преступил границу дозволенного.

— Неужели я не имею права на что-то личное? — спросила Эвелин.

Сэм подошел ближе и коснулся щеки Эвелин. Он смотрел на нее нежно и сочувственно, и Эвелин стоило большого труда не потерять голову от его прикосновения. Она хотела бороться со всем миром, но только не с ним.

Сэм накрыл ее губы своими и принялся вновь развязывать пояс халата, прокладывая дорожку из поцелуев вслед за ниспадающим по плечам шелком.

Эвелин подумала, что он не имеет права расспрашивать ее. Ведь он всего лишь ее любовник, не более того. Или она не права? Эвелин доверяла этому мужчине, как никому другому. Он оберегал ее, заставлял забыть о тревогах. И все же ее муж жив, поэтому отношения с Сэмом являлись супружеской изменой.

Она вела себя как Люси.

Эвелин вырвалась из объятий, внезапно почувствовав дурноту.

— Эвелин?

Сэм уперся руками в бока и нахмурился.

— Мой муж все еще жив, Сэм. Я замужняя женщина, и у меня нет права находиться здесь с тобой. Я ничем не лучше…

Сэм прижал палец к губам Эвелин.

— Тебе известно, где Филипп? — мягко спросил он.

— Он может быть за этой самой дверью. Вот все, что я знаю. Он может войти сюда и убить нас обоих. Неужели тебе не страшно?

Но Сэм не выглядел испуганным. Напротив, происходящее, казалось, веселило его.

— Вряд ли кто-то осудит его за это. Ты ведь так красива, — беззаботно заметил Сэм, совершенно не думая об опасности.

— Только не для Филиппа. Я собственность, вещь, но не более того. — Эвелин позволила Сэму вновь заключить ее в объятия. — Между нами не было ни любви, ни удовольствия, и если он вернется ко мне, то лишь потому, что ему некуда больше идти. И он захочет наказать кого-нибудь за это. Слова Люси тому подтверждение.