Она все время думала о солдатиках и жителях деревни и совсем забыла, что в джунглях есть свои охотники. Теперь Маля умрет из-за этого.

За спиной у нее послышалось какое-то движение, она развернулась и поймала койволка на нож в середине прыжка. Лезвие вошло глубоко, но койволк рухнул на нее, придавив к земле. Второй койволк склонился над ней, щелкая зубами. Еще один подошел к ногам.

Маля загородилась обрубком руки, и койволк вцепился в него. Она заорала, и вдруг кто-то заревел. Койволк взлетел в воздух, истекая кровью и скуля. Неуловимое движение, и койволк, пристроившийся в ногах, превратился в окровавленный комок меха. Маля сжалась: рев становился все громче, сотрясая все вокруг. Громче, чем война.

Вдруг все затихло. Маля встала на ноги. Вокруг валялись изорванные тела койволков.

И посреди этой бойни стоял Тул. Исцарапанный, но живой, покрытый кровью. С лезвия мачете тоже стекала кровь. Маля зажала укушенную руку, глядя на поле боя. Тул искалечил всех койволков. Один из них лежал под деревом и тихо скулил. Одного Тул разорвал пополам, одному раскроил голову.

Тул опустился на колени у одного из тел.

Он врезал койволку в грудь мачете, а потом отложил клинок и запустил руку внутрь. Извлек оттуда сердце и откусил от него кусок.

Маля задрожала. Развалины мгновенно превратились в поле боя, а потом и в скотобойню. Погибли все до единого. За пару секунд Тул уничтожил всех. Это выглядело ужаснее, чем поступки солдатиков, и было в тысячу раз быстрее. Девочка никогда не видела ничего подобного.

Наверное, она издала какой-то звук, потому что Тул посмотрел на нее. С губ монстра капала кровь. Он посмотрел на ее раны, как будто оценивая.

Доктор Мафуз бросился бы к девочке, причитая над каждой царапинкой. Тул просто глядел на искусанную руку, исцарапанное лицо, изорванное тело, и ему явно не было никакого дела до этого.

– Ты правда думаешь, что могла бы войти в город? – спросил он.

У Мали ушла целая секунда, чтобы понять эти слова. Девочка больше не одна. Боевой монстр с ней. Сердце у нее сжалось. Она больше не одна. Больше не слабая. У нее есть шанс.

– Ты сможешь? – снова спросил получеловек.

Маля задумалась, вспоминая ужасы побега: панику, укромные укрытия, ночи, проведенные в сырых домах, а потом кивнула.

– Я же выбралась оттуда.

– Все могло измениться.

– Я могу провести нас туда. У моей матери были тайники, куда она прятала свой антиквариат, пока не продала его. Там можем спрятаться и мы. В зданиях есть проходы, если ты умеешь плавать.

Тул кивнул:

– Ясно.

Он выпрямился и подошел к койволку, которого Маля задела мачете. Он все еще извивался на земле, подвывая и скаля зубы. Молниеносным движением Тул сломал ему шею, а потом надавил на чудовище рукой. Мышцы вздулись.

Ребра койволка сломались, как спички.

– Если уж мы стая, то нам придется жить войной, сестра.

Он сунул руку в грудь койволку и вытащил влажно хлюпающее сердце, с которого стекала кровь. Мышца жизни. Тул протянул сердце Мале.

– Наши враги дают нам силу.

Из кулака у него бежала кровь. Маля увидела вызов в его глазах.

Она подошла к покрытому шрамами монстру и протянула руку. Сердце оказалось удивительно тяжелым. Она подняла его ко рту и укусила.

Кровь стекала по подбородку.

Тул одобрительно кивнул.

Лицо Мыша горело, постоянно напоминая ему о новых товарищах: Слим и Пузан, Аист и Ван, Там-там, Бутс, Алиль и еще несколько десятков.

Они стояли вокруг, смеялись и указывали дулами винтовок на пленников, которые лежали на земле, убрав руки за голову. У каждого из солдат была выжжена на щеке та же самая метка, которую носил теперь Мыш.

– Теперь ты принадлежишь Гленну Штерну, парень, – сказал Пузан, тыча пистолетом в голову Мышу. – Элита! Лучший из лучших!

Мыш молчал, не понимая, что он должен сделать. Дуло пистолета прижалось к уху.

– К половинкам вроде тебя вопрос только один, – продолжил Пузан. – Ты понимаешь, что для этого нужно?

Мыш замялся.

Пузан вдавил дуло ему в голову, и Мыш, наконец, понял.

– Да, – сказал он.

– Что да? – Еще один тычок.

– Да, я понимаю, что для этого нужно.

– Тогда скажи это! – заорал Пузан. – Я хочу услышать, что мой парень этим гордится!

– Мне все ясно!

– ЯСНО ЧТО?

– Мне ясно, что для этого нужно!

– ЧТО?

– МНЕ ЯСНО, ЧТО ДЛЯ ЭТОГО НУЖНО! – заорал Мыш как можно громче, уверенный, что Пузан собирается вышибить ему мозги.

– НЕ СЛЫШУ ТЕБЯ, СОЛДАТ!

– МНЕ ЯСНО, ЧТО ДЛЯ ЭТОГО НУЖНО!

– ТЫ СОЛДАТ?

– ДА!

– ОБРАЩАЙСЯ КО МНЕ «СЭР», ЯСНО?

– ДА, СЭР!

– МОЛОДЕЦ, ПОЛОВИНКА. СКАЖИ ГРОМЧЕ!

– МНЕ ЯСНО, ЧТО ДЛЯ ЭТОГО НУЖНО, СЭР!

Мыш кричал так громко, что голос его подвел. Пузан расхохотался от всей души, и некоторые другие парни тоже.

– Неужели, – сказал Пузан, – тебе ясно, что от тебя нужно?

Мальчик опять не знал, что ответить, поэтому заорал еще раз:

– ДА, СЭР!

Пузан дал ему подзатыльник:

– Заткнись, отродье. Если будешь так орать, наведешь на нас Армию Бога. Хочешь, чтобы нас всех убили? – Он еще раз ударил Мыша. – А теперь принеси воды!

С этими словами он швырнул в мальчика связку пустых пластиковых бутылок. На каждой из них красовалось изображение машин Эпохи Ускорения. На одной было написано «Машинное масло». На другой, большой и желтой, – «Антифриз».

– Давай, солдат!

Ежась от страха, унижения и адреналина, Мыш собрал бутылки. Рядом с солдатами Объединенного фронта ему постоянно казалось, что он балансирует на скользком бревне, постоянно рискуя упасть. Он прижал бутылки к груди и вдруг с внезапной надеждой понял, что его послали за пределы лагеря. В одиночку.

Его отправили за добычей, как собаку, и никто не принимал его всерьез. Но если он пошевелится, то сможет просто сбежать. Исчезнуть в болоте, как ящерица, пропасть в джунглях.

Мыш оглянулся, не смотрят ли солдаты. Они все были заняты: охраняли пленников, болтали друг с другом, отдыхали после перехода. Он собрал бутылки и пошел прочь, стараясь не оборачиваться, чтобы не выдать себя чем-нибудь.