Часто в выходные он сопровождает меня на стадион. Пьем пиво с друзьями, едим пиццу, затем тащимся в «Квинси Маркет». Я знаю, что он предпочел бы провести вторую половину дня в городской библиотеке, но остается со мной, чтобы доставить удовольствие мне. А я иногда делаю вид, что хочу пойти в библиотеку, чтобы, в свою очередь, сделать приятное ему. Он знает, что это неправда, и я знаю, что он знает, что я знаю. Но даже если все это кажется слишком сложным, по сути все очень просто, ведь именно это и называется дружбой.

Мариса и Итан — звездная пара. Мариса считалась самой крутой в нашем бывшем лицее. Раньше она крутила со Стивом Марино, звездой футбольной команды. Но в последний год Итану удалось ее отбить. Хотя он был не такой высокий, не такой красивый и не такой крепкий, как Стив. Но, как он мне однажды сказал: «Вот доказательство, что ум может иногда победить силу». Мариса — странная девушка. Тоже умная, но по-другому, чем Итан. У нее скорее практическое чутье, она отлично ориентируется в жизни. Иногда бывает очень жесткой и циничной, но она знает, куда как следует рулить. Как-то раз я очень удивился, услышав ее разговор с подругой, которой она объясняла, что отношения с Итаном — это для нее «задел на будущее». Тогда я не очень ее понял.

Настроение постепенно ухудшается. Дойдя до 50-й улицы, мы с Марисой останавливаемся, чтобы пропустить поток машин. Хором оборачиваемся, чтобы посмотреть, где Итан. А потом так и стоим там долго-долго, а вокруг все эти неоновые вывески, светящиеся экраны, непрерывный поток машин и вой полицейских сирен.

Мы стоим там до тех пор, пока не становится окончательно ясно: Итан исчез.

* * *

Манхэттен

Октябрь 1992 года

6 часов утра

Я искал его всю ночь — в ресторане, в магазинах и барах, которые у нас была привычка посещать. Позвонил родителям, чтобы узнать, не оставил ли он сообщение. Даже сходил в полицейский участок, но у них там оказались дела поважнее. Мариса осталась около «Мустанга». Если бы Итан просто потерялся, он вернулся бы к месту, где мы припарковались. Мы прождали до рассвета. И в конце концов уехали из Нью-Йорка рано утром, когда над Манхэттеном вставал бледно-розовый рассвет.

На обратном пути Мариса вела себя странно. Сам я весь истерзался, а она казалась скорее подавленной, чем измученной. Было впечатление, что она смирилась с исчезновением будущего мужа, причем с каким-то странным фатализмом. Что до меня, я представлял себе самое худшее — несчастный случай, нападение, похищение…

— Нужно, чтобы ты кое-что узнал, — вдруг сказала она.

— Что именно?

— Возможно, твой друг совсем не тот человек, каким тебе кажется.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ты что, не понимаешь, что он слинял? Не понимаешь, что он больше не мог все это терпеть? Не понимаешь, что ему нечего делать среди нас?

— Ты говоришь черт знает что.

— Мы его больше не увидим, Джимми. Голову даю на отсечение.

— Но как ты можешь говорить так о человеке, за которого собиралась замуж!

Она хотела было что-то ответить, но тут ее вдруг прорвало. И я в первый раз увидел, как она плачет. Это длилось, наверное, с минуту, а потом она вытащила из кармана платок, шмыгнула носом и призналась:

— Я уже много раз переживала этот сценарий в своих кошмарах. Я всегда знала, что когда-нибудь Итан сбежит. И лишь надеялась, что это произойдет как можно позже…

Всю оставшуюся дорогу мы не обменялись и словом. Только незадолго до Бостона я спросил:

— Послушай, а в чем заключался твой сюрприз?

— Что?

— Что ты собиралась сообщить ему за десертом?

Она повернула голову. Лучи оранжевого солнца освещали ее, как гравюру. Она помедлила несколько секунд, а потом сказала:

— Что я беременна.

* * *

Ноябрь 1992-го — апрель 1993 года

Несколько недель я постоянно ездил в Нью-Йорк. Провел настоящее расследование, расспрашивал всех, кто мог видеть Итана, — служащих вокзала, шоферов автобуса, полицейских, обошел все больницы, полицейские участки, морги, приюты для бездомных, станции различных служб.

Я отказывался верить в версию Марисы. Итан никогда не уехал бы, не предупредив меня об этом, не сказав ни слова, не сделав ни знака. Шесть лет назад, после смерти его родителей, а они умерли один за другим с перерывом в несколько месяцев, он перешел жить к нам, и я считал его практически братом.

Конечно, я не раз говорил себе, что он теряет с нами время, что это глупость, что он бросил университет, не окончив. Однако чисто эгоистически я был очень рад тому, что имел возможность общаться с ним каждый день. Это правда, в нем была какая-то тайна. Иногда, бывало, он мог застыть на целых полчаса, уставившись в одну точку, словно находится в какой-то другой реальности. Где он был в такие моменты? И с кем?

Через несколько недель я просмотрел корреспонденцию, которую присылал ему банк. И с удивлением узнал, что у него немало денег на счете — почти 30 тысяч долларов. И сомнений не было: это он выиграл в покер, когда играл без меня. Я посмотрел списание со счета по его кредитной карточке: там были покупки, осуществленные в Филадельфии, в Вашингтоне, затем целых несколько недель в Чикаго. К сожалению, вскоре после Рождества счет был закрыт.

В конце концов, я напал на его след весной 1993 года через наш бывший лицей. Университет Сиэтла просил переслать его досье, чтобы произвести там новую запись.

Не сказав ни слова родителям и Марисе, я снял деньги со своего счета и купил билет на самолет до Сиэтла. Поехал в кампус, где находилась масса студентов. В то время писком моды был «гранж», так что вовсе не нужно было быть хорошо одетым, чтобы произвести впечатление.

Я обнаружил его в университетском парке болтающим с другими студентами на газоне. Наверное, он увидел меня еще издалека, потому что сразу же пошел навстречу, не дав мне приблизиться к их группе.

— Откуда ты тут взялся, Джимми?

Это был уже совсем не тот Итан, которого я знал. Он похудел, подстригся и носил куртку, рубашку и брюки, а вовсе не джинсы.

— Что произошло?

— Ты бы все равно меня не понял, — ответил он, качая головой.

— Но хоть объясни, по крайней мере!

— Что ты хочешь, чтобы я тебе объяснил, блин! Я там просто задыхался! Меня задолбало торчать на этих стройках с типами, которые не прочли ни одной книги, которых ничего не интересует, у которых нет ни грамма культуры. Я бы просто сдох там — без будущего, без новых планов, без мечты!

— И ты…

— Раскрой глаза, Джимми! Найди смысл для своей жизни. Не будь слишком мягким с окружающими. Думай сначала о себе, а уже потом о других.