– Они – люди, – усмехнулся Холт. – Вы все мыслите одинаково. Вам столько всего наговорили за столетия, прошедшие с тех пор, как фейри покинули эти земли. И все эти учения-наставления глубоко укоренились у вас в голове. Чтобы уничтожить всю эту ненависть, потребуется время.

– Но ты все равно не проявляешь особого терпения по отношению ко мне и осуждаешь, что я пока не до конца предана своей половине, – сказала я, проводя пальцем по одной из костей, из которых была составлена шея его лошади.

Она была точно такой, какой я и представляла себе кость: поверхность была гладкой и одновременно какой-то пористой на ощупь. Вздохнув, я оглядела обширные равнины вокруг нас.

Мне хотелось, чтобы пейзаж хоть немного менялся.

– У тебя все произошло по-другому. Не так, как у остальных, – сказал Холт и заговорил тише, будто знал, что это несправедливая оценка. – Ты познакомилась с ним раньше, до того, как узнала, кто он. Ты влюбилась и любила его таким, какой он есть. А теперь он просто стал больше, чем человек. У остальных такого преимущества не было. Они пойдут к своим половинам, точно зная, кто они такие, и на пути к счастью у них встанут их собственные предубеждения. К несчастью для них, потому что они, скорее всего, потратят кучу времени, бесчисленную прорву лет, смакуя собственную горечь. У тебя же есть шанс обрести счастье до того, как ты прибудешь в Альвхейм. Шанс объединиться со своей половиной, прежде чем ты столкнешься со всем тем, что будет пытаться разлучить вас в мире фейри. Ты будешь дурой, если упустишь такую возможность.

– А возможно, мудрой, если проявлю осторожность, – сказала я, фыркнув от черно-белого взгляда на наши с Калдрисом отношения.

В нем не было места ни связанному с его обманом предательству, ни тому, что я все еще оправлялась от него.

– Иногда мы с большим рвением боремся с теми вещами, в которых нуждаемся больше всего, – сказал он и еще больше понизил голос, пока его бормотание не стало едва слышным. – Хочешь услышать историю, бестия? Калдрис говорит, они тебе очень нравятся.

Я покраснела, не желая даже думать о том, что еще он рассказал Холту обо мне.

– Что за история? – спросила я.

В моих словах прозвучал интерес, как и тогда, когда Калдрис впервые попытался рассказать мне историю, чтобы успокоить на ночь.

– История о том, как я стал предводителем Дикой Охоты, – сказал Холт, сдвигая меня вперед в седле, чтобы освободить себе немного места. – Я был охотником – охота была моим призванием еще при жизни. Вместе со своей командой я разъезжал по Альвхейму, охотясь на самых жестоких существ в мире фейри. Я не знал поражений, пока мы не столкнулись с Эриманфским вепрем. Этот зверь клыком распорол мне руку, – сказал он и вытянул ее вперед.

Его плащ с меховой оторочкой сдвинулся, обнажив длинный неровный шрам, вырезанный на его призрачной плоти.

– Этот шрам не тянет на смертельную рану, – сказала я, взяв его за руку.

Я покрутила ее из стороны в сторону, глядя на то, как мерцает плоть в лучах струящегося на нас солнечного света.

– Да, так и было бы, если бы это был обычный кабан, – сказал он, выдергивая руку из моей хватки, когда один из других членов Дикой Охоты приподнял бровь, предупреждающе взглянув на него.

Я закатила глаза к небу, убирая руки от совершенно невинного прикосновения.

– Но у Эриманфского вепря в бивнях яд.

– Достаточно сильный, чтобы убить фейри? – спросила я, моргнув от изумления.

– Да. Он поступает в кровь, проникает в тело, достигает сердца и медленно растворяет плоть. Противоядия нет. Этот проклятый кабан убил меня. Когда я отправился в Пустоту, Отец предложил мне отправиться в королевство Валгалла, чтобы избежать попадания в Асфоделевые Луга.

– Что такое Асфоделевые Луга? – спросила я, заинтересовавшись незнакомым названием.

Холт застыл от моего вопроса.

– Это то место, куда попадает большинство душ после своей окончательной смерти, – сказал он, и в его голосе слышалось замешательство. – Разве вас этому не учат?

– Нам рассказывали, что все души отправляют либо к Отцу в Валгаллу, либо к Матери в Фольквангр. Другого места для последнего упокоения просто нет.

– Это ужасно, – сказал Холт, качая головой. – Есть Валгалла, Фольквангр, Асфоделевые Луга и Тартар. Куда тебе суждено уйти, зависит от твоей души, ее свойств и призвания, пронизывающего само твое существо. Для меня Отец выбрал Валгаллу, так как охота была у меня в крови, но я сильно обидел его, когда попросил дать мне второй шанс в жизни, чтобы я мог продолжать охотиться. Я выбрал то, что, как мне казалось, хотел, а не покой, в котором нуждался.

– Ты отверг выбор самого Отца? – спросила я, не в силах сдержать фырканье.

Если судить по образам, нарисованным в Храме или Первосвященником, Отец точно не был всепрощающим.

– Да, и за это он проклял меня Дикой Охотой на целую вечность. Я рыскал по мирам в поисках преступников, которых нужно было наказать в бездне Тартара, чтобы затащить их души в подземный мир. Во всяком случае, так было, пока к власти не пришла Маб.

– Для этого и предназначена Дикая Охота? – спросила я, нахмурив брови от фрагментов информации, которую он мне дал.

– До Маб и до Завесы это было целью моей жизни. Это была хорошая жизнь, даже если она и считалась проклятием. Никогда она не была похожа на наказание, пока я не превратился в мальчика на побегушках у Маб, собирая людей с метками фейри, как будто они преступники. Я жду не дождусь того дня, когда кто-нибудь свергнет ее с трона и скормит тварям Тартара, – сказал он, крепче сжимая руками поводья. – И этим кем-то может стать Калдрис, если ты позволишь ему. Подумай об этом в следующий раз, когда захочешь отвергнуть его так жестоко, что он ускакал на лошади полуголый. Он мог бы стать спасителем всего, если бы ты не была такой упрямой.

Я сглотнула, решив не отвечать на его ядовитые слова. Он был зол на меня, и говорить было не о чем. Спасение мира не входило в мои обязанности и не должно было происходить за счет моего достоинства.

И все же… неужели мне придется выбирать между собой и свободой стольких людей, заключенных в тюрьму королевой, которая держала в своих руках весь мир фейри?

11

Я сидела на брошенном на снег одеяле возле костра, который горел в центре нашего лагеря и согревал меня своим теплом. Холт накинул мне на плечи еще одно одеяло, а остальные члены Дикой Охоты принялись за установку палаток.

– Сегодня ночью я приставлю к тебе своего человека, но он останется снаружи. Постарайся не создавать слишком много проблем. Калда нет,