На этот раз площадка уютно раскинулась среди довольно густого смешанного леса — широкого языка лесотундры, довольно далеко уходящего на север. Здешняя местность выглядела более приветливой, как и хозяева площадки.

Начальников было целых четверо, а сам аэродром почти соответствовал своему названию. Полоса не новая, но ухоженная. Рядом — река. По обилию пустых бочек было ясно, что «точка» работает давно.

Старшим был веселый толстый капитан, тоже из войск НКВД. Вопросов гостя не дожидался, а рассказывал сам — много и охотно. Вся «палубная команда» (когда капитан применил этот термин, Пилот сделал вывод, что его собеседник когда-то служил на флоте) состояла из зэков. Эти несчастные делали здесь все возможное и невозможное.

Выслушав короткий рассказ Пилота о посадке у восточных соседей, капитан долго смеялся и пояснил, что те — «восточники» — появились, наверное, недавно и еще не обжились. «Аэродромы подскока» часто меняют место. То полоса начнет проваливаться в болото, то просто место неудачное. Тогда высшее начальство прислушивается к мнению летунов, которые смогли дотянуть до места назначения. Он так и сказал: «…смогли дотянуть…»

Да, они жгут резину. Где берут? Вот эти зэки и доставляют — и бензин, и покрышки. Ему капитану, повезло — место здесь очень даже удачное. Настолько, что собираются делать постоянный аэродром. Плюс, река рядом — баржу можно, если что, загнать. Схема доставки не сложная и не особенно хлопотная. Не то что у других! Без реки плохо — расход зэков получается большой… Мрут, конечно, но что поделать…

Этим «восточникам», видно, не повезло. На таких вот неблагополучных точках (капитан небрежно махнул рукой на восток) и случается всякая ерунда. Иногда все люди пропадают, неизвестно куда… Перережут друг друга или с ума сойдут. Тут же капитан дружески посоветовал внимательно наблюдать после посадки за персоналом «аэродрома» и никогда не выходить из машины без оружия.

Пилот слушал его веселую трескотню и холодел душой. Он, конечно, слышал у себя, в Америке, всякое про современный Советский Союз. В том числе — и про гигантские концентрационные лагеря, разбросанные волей Сталина по огромным северным просторам. Будучи русским, Пилот очень внимательно следил за событиями последних лет, происходящих на исторической родине. Но к такому — был не готов. Представил, как однообразно и привычно страшно течет жизнь (если это слово применимо вообще) в этих крохотных островках-тюрьмах, где все зависит только от воли и настроения того самого старлея с холодными глазами…

Пилот расспрашивал и расспрашивал, справедливо рассудив, что подобных, «благополучных» площадок ему не много встретится на тяжелом и опасном перелете.

Рация? Это — не у всех. Точнее — не у всех работает. Ему, капитану, повезло — есть тут такой, зэк-радист. Большой специалист. Говорит, даже изобретатель-рационализатор, правительственные награды имел! Поэтому-то связь всегда в полном порядке. Единственный минус — плохо с аккумуляторами, поэтому в эфир выходят, когда надо сообщить о проблемах.

Капитан рассказывал Пилоту, что на «точку» заходят местные аборигены — якуты и юкагиры — поделиться сплетнями да поклянчить патроны… У него с ними хорошие отношения и юкагиры даже помогли ему поймать беглого зэка, который сдуру решил, что здесь ему жить слишком тяжело. Правда, местный молодой охотник перестарался и принес капитану только отрезанную голову несчастного. Но начальник не стал ругаться и говорить ему, что этого делать не нужно — он знал, что в южных факториях местным жителям говорят совершенно обратное. Но эту голову похоронили по-человечески — капитан не ссорился даже с зэками. Ему ни к чему враги, даже слабые.

Капитан жил здесь давно и знал многое. О «восточниках» ему рассказывали пилоты. Немножко знает и о «западниках» — охотники рассказывали ему о них. Судя по всему, там тоже все идет нормально, капитан передает им записки-приветствия, а один раз даже случайно вышли в эфир одновременно и немного поболтали. А вот на востоке… За год там меняется третья группа, если судить по описаниям летчиков. Несчастливое место, видать… Может, мрут от болезней, а может — режут глотки от нервов и тоски. Инспекций-проверок почти не бывает. Лишь тогда, когда число не долетевших до места назначения самолетов начинает зашкаливать за какую-то штабную установленную норму. Прилетает команда начальников из управления — опрашивать, журить. Но никто никого не наказывает. Порыбачат, постреляют — и домой… Само пребывание здесь уже и есть наказание. Как с ним и вышло — у капитана ушли в побег трое зэков, когда он еще был заместителем начальника охраны большого лагеря.

Ну, ушли и ушли! Куда они денутся? Но среди сбежавших попался один иностранец, какой-то Рауль, скандинав что ли, мать его… Начальство перетасовало весь командный состав лагеря. Начлага увезли в Москву, а начохраны просто и без проволочек расстреляли на месте. Беглецов быстро поймали юкагиры, получив обещанный чай и спирт. Всех, кроме иностранца! И хотя все лагерные спецы в один голос утверждали, что у одного человека, да еще иноземца, шансов на спасение нет никаких, пострадали многие. Он, капитан, отделался вот таким «легким испугом». Здесь показал себя неплохо, его заметили и хвалят. Да он и сам не торопился назад, в цивилизацию, справедливо рассудив (так ему, во всяком случае, казалось), что правильнее всего суровое время военных лет переждать здесь — благо у него никаких иностранцев Раулей, естественно, не могло быть в принципе. Так он и властвовал тут, на этой важной для страны точке — посреди безлюдной лесотундры Северной Якутии.

Пилот впитывал новые знания жадно, а усваивал их — накрепко. Путь впереди предстоял длинный и сложный и все эти мимолетные сведения вполне могли ему пригодиться. При определенных обстоятельствах. Особенно — совет капитана насчет оружия…

Никто из этих страшных наземных «специалистов по управлению воздушным движением» не знал о задачах перелетов (точнее — не о всех задачах), а уж тем более — о характере и назначении грузов, медленно и неуверенно плывущих (с их и божьей помощью) в стылом небе Севера. Но о чем-то догадывались, наверняка. Не глуп человек…

— А часто тут пропадают самолеты?

Капитан прекратил улыбаться, думал, как ответить. Он и не знает толком — ему ведь не сообщают. Разве что иногда приходит по радио целевой запрос. По каким-либо необычным машинам — «Либерейтор» или «Суперфортресс».

— Неужели и такие бывают?

— Да, я видел и «Каталины», и «Вентуру», и «Гарпун»! — солидно ответствовал бывалый капитан. — А вот если «Аэрокобра» или «Киттихаук» где-нибудь зароется — так их ни разу и не запрашивали.

Часто ли пропадают? Земля слухом полнится, да он и сам наблюдения имеет. Вообще-то — если не страшно услышать — частенько. Правда, в основном, истребители. Как они только летят на такие расстояния! Парни молодые, неопытные, самонадеянные — все такие! Бьются, чего там… А ищут или нет, про это ему неизвестно. Да и как их искать? И где?

Разговор закончился как-то сам собой. Эта площадка была для Пилота точкой обязательного донесения — ТОД — и он отправил зашифрованный сигнал: «Все в порядке». Только после этого он смог нормально отдохнуть.