Так он шел весь день, спотыкаясь на валунах и ломая низкий прибрежный кустарник. Огромные свирепые комары тучей следовали за раненым. Иногда их милостиво отгонял очередной порыв холодного ветра.

Через шесть часов хода, когда он завернул за первый поворот ущелья, к нему привязалась росомаха. Она зигзагами кралась по кустам и ждала, когда человек споткнется окончательно. По его походке опытный хищник давно понял, что случилась беда и есть шанс.

Пилот не знал ее коварства и умения нападать неожиданно. Но и росомаха не знала, что такое пистолет, тем более — кольт сорок пятого калибра. Поэтому, когда он поднял дрожащую руку и, придерживая ее другой, тщательно прицелился, она только замерла на большом плоском камне и — упала, сброшенная с него экспансивной пулей.

А еще через шестнадцать часов ему почти повезло. Огромный костер из трех длинных стволов тлел на берегу, распространяя по ущелью удивительно приятный дым. Рядом стояло странное сооружение — небольшая геологическая палатка, для чего-то обшитая оленьими шкурами.

Когда Пилот почти по-пластунски подполз к большому чану, полог приоткрылся и из палатки-вигвама появился человек. Еще не старый эвенк в меховых штанах и красной фланелевой рубашке. Он с трудом держался на дрожащих ногах, но руки довольно крепко держали старое ружье Бердана с обмотанным алюминиевой проволокой цевьем. Абориген не мог долго стоять. Боком, опираясь треснувшим прикладом на землю, сел на бревно, у входа.

Обессиленный Пилот, прежде чем что-либо сказать, сунул в сухой рот еще одну пилюлю бензедрина. Потом открыл матерчатый контейнер набора для выживания. Половину содержимого коробки составляли сладкие брикеты витаминизированной пасты. Хорошая высококалорийная еда. Протянул один эвенку. Тот взял, попробовал, сморщился и полез в палатку. Вытащил две длинных полосы копченого мяса.

Все происходило в полном молчании.

Хозяин кое-как доковылял до костровой подвески и водрузил над огнем большой закопченный чайник.

Раненый, несмотря ни на что, помня о строжайших инструкциях, полез в планшет и достал специальную листовку, которой правительство США заботливо снабжало всех своих военных летчиков, летавших над советской территорией. Верхнюю половину листа занимал красочный звездно-полосатый флаг. Чуть ниже, крупными буквами, лист перерезала надпись на русском: «Я — американец», а еще ниже, уже мелким шрифтом, излагалась суть документа: «Пожалуйста, сообщите сведения обо мне в американскую военную миссию в Москве». Для начала полагалось разыграть роль союзника. Неизвестно, что за человек встретится…

Эвенк охотно взял листовку, пощупал пальцами край бумаги, затем чуть надорвал уголок, оценивая качество. Потом обратил внимание на головную надпись и долго, по буквам разбирал написанное. Результат вылился в первую фразу этого необычного знакомства:

— Тебя зовут Американ? А я — Хансута!

Летчик почувствовал, как отчаяние захлестывает сердце… Этот абориген ничего не понял!

Стало ясно, что никакая конспирация сейчас не нужна, и Пилот стал сбивчиво убеждать так неудачно неграмотного Хансуту в абсолютной необходимости как можно быстрее доставить его, Пилота, в Норильск. Красноречиво рассказывал о своей значимости, о выполнении важного задания. Но в ответ услышал то, что окончательно убедило его в космическом характере собственного невезения: эвенк был болен. Он не сможет двинуться с места раньше, чем через неделю. Тогда за ним придет брат, который ушел за помощью к родственникам. А его, Пилота, нужно будет здесь лечить… Нога сильно плохая. Хансута не очень хорошо лечит, но будет стараться… А потом — придут олени и увезут его на факторию. Там есть врач, рация и изредка садится самолет…

Пилот с трудом слушал нескончаемый спокойный монолог человека тундры, с трудом схватывая смысл слов остатком сознания. Главное, к своему ужасу, он уже понял. Ему не выжить. Никак не выжить. Слишком много везения нужно для этого…

Теперь он должен сделать все для того, чтобы груз все-таки попал по назначению. Без Пилота… Но как? Эвенка никуда не пропустят в этом городе! Достал из планшета лист бумаги и химический карандаш. Глаза уже плохо видели разметку листа, но он все писал и писал по-английски записку-прощание… Координаты места падения, обстоятельства, причины…

Уже теряя сознание от грызущей тело боли и потери крови, он как можно отчетливее сказал:

— Меня будут искать. Долго. Рано или поздно найдут. Бумаги, которые лежат у меня в планшете — в этой вот сумке, отдашь человеку, которого зовут Аристарх Донатович. Или человеку от него. Больше никому не отдавай! Как услышишь человека с таким именем-отчеством — найди его. Да он сам к тебе придет… Рано или поздно… Большие начальники тебя накажут, если документы пропадут… Если сможешь, найди среди летчиков Липатова. Запомни — Липатов! Он и к вам может прилететь. У него база в Норильске. Липатову скажешь про то, что и я разбился на самолете… А больше никто не должен знать. В бумагах польза большая… И для тебя польза будет, отблагодарят… — и уже шепотом добавил: — Но, если сможешь, лучше меня вылечи…

И обессилено выпустив из руки планшет, лег на спину. Эвенк тоже понял, что этот странный человек в странной одежде скоро умрет, и не торопясь стал собирать необходимое для выверенного веками ритуала.

Капитан по традиции привез бутылочку-другую, но, вопреки устоявшемуся обычаю, пить никто не захотел. Почти все завалились спать прямо на палубе, среди рюкзаков, и лишь несгибаемый Донцов сидел в рубке и рассказывал о происшедшем Капитану. Рассказывал не все, еще не решив, стоит ли бросать в эту кашу и его, Капитанову судьбу…

Основное, о чем он рассказывать даже не собирался, так это то, что перед самым приходом катера Квест все-таки запустил лаптоп и довольно скоро смог взломать недалекий, по его словам, код, прочитать содержимое диска.

Донцов с грустью думал, что только сейчас в полной мере ощутил всю смысловую вместимость избитого выражения «все только начинается».

В двух словах вся история выглядела как краткая эпопея загадочного человека, много лет назад представшего перед туземцем-кочевником, плохо понимавшим про тогдашние стратегические задачи воюющей страны. Смертельно раненого человека, названного старым эвенком просто Пилотом. Все было изложено в виде стенограммы.

Видимо, весь базовый материал поначалу записывался на цифровую видеокамеру — рваный и путаный рассказ старого, почти выжившего из ума эвенка, чудом дожившего до наших дней!

Некоторые, довольно объемные фрагменты видеозаписи были в цифровом формате «закатаны» на диск, вероятно для того, чтобы запечатлеть, засвидетельствовать возраст и личность рассказчика. Неведомый оператор заснял и гостей туземца, приехавших за большие деньги поглазеть на диковины Севера, а заодно и на него — чуть ли не последнего представителя древнейшего человеческого племени.