– Морталюк, – не выдержал Роднин.

– Точно, – подтвердил Волопасов. – Разумеется, никаких указаний на ее счет сверху не поступало, но, как ты сам понимаешь, подобные фокусы прощать нельзя, не то бояре наши олигархические вконец распояшутся. Безнаказанное преступление опасно вдвойне. Оно становится примером для подражания…

– Тогда как раскрытое преступление служит уроком, – продолжил Роднин, давно усвоивший эту простую истину.

– Мы должны добраться до Морталюк, – сказал Волопасов. – Осудить ее и посадить. И чтобы ни одна падла не смогла обвинить нас в недостатке законных оснований. – Генерал обрушился грудью на стол, впившись взглядом в начальника оперативного отдела. – Теперь, когда ты в курсе всего, отвечай: сколько времени понадобится Бондарю, чтобы предоставить необходимые факты? День? Два? Неделя? – Волопасов выпрямился в кресле. – Он ведь в личных телохранителях у мадам числится? Значит, в доверие втерся. Неужели так сложно застукать ее на горячем?

– Я хотел с этого начать, – сказал подобравшийся Роднин, – но вы мне не позволили, Николай Артемьевич…

– Та-ак. Многообещающее вступление! Ну продолжай, продолжай.

– Бондарь исчез.

– То есть как исчез?

– Если бы я знал… Наши люди довели его до Адлера, там подстраховывали. Наружное наблюдение выявило настораживающую деталь: помимо людей, встречавших капитана, за ним приглядывал еще один тип.

– Что это значит?

– Это значит, что в аэропорту работали профессионалы, – ответил Роднин. – Объект незаметно сопровождал компанию, чтобы выявить возможную слежку с нашей стороны.

– Выявил? – спросил Волопасов.

– Нет. Но затем Бондарь был посажен в вертолет и увезен в неизвестном направлении. На связь с тех пор не выходил, дозвониться ему невозможно.

– Что за херня! – взорвался Волопасов. – Какие, на хрен, могут быть неизвестные направления в стране, за безопасность которой мы отвечаем? Мы с тобой ФСБ или хвост собачий?

– ФСБ, многократно реформировавшаяся и сокращавшаяся, товарищ генерал. Оснащенная по последнему слову техники… конца прошлого века.

– А военные? – рявкнул Волопасов. – К армейцам за содействием обращались?

– Обращались, – насупился Роднин, – без толку.

– Неужели они не в состоянии отследить маршрут вертолета?

– Чем?

– Радарами, чем! Или этими… локаторами!

– На металлолом они давно пошли, – буркнул Роднин. – На ладан дышит система противовоздушной обороны. Не мне вам рассказывать, Николай Артемьевич.

Волопасов только крякнул, массируя затылок.

– И что дальше? – устало спросил он. – Где искать Бондаря? Как быть с Морталюк? Нового казачка к ней засылать?

– Нет, – уверенно ответил Роднин.

– Есть соображения? – воспрянул духом Волопасов.

– Появились, Николай Артемьевич.

– Выкладывай, не томи!

– Все просто. Вертолет потеряли из виду возле Сочи, в нескольких километрах от «Лунной поляны». Следовательно, капитан Бондарь продолжает выполнять задание непосредственно на территории мадам Морталюк. Во вражеском логове, образно выражаясь.

– Ведическая сила! – по-детски восхитился Волопасов. – Так это же то, что надо! Получается, наша мадам почтила своим присутствием «Лунную поляну».

– Вместе со своей свитой, – подхватил Роднин.

– И с новым телохранителем…

– И с девчатами, которых умыкнули после конкурса манекенщиц.

– А ведь это может стать серьезной зацепкой, – пробормотал Волопасов. – Лишь бы наш капитан не сплоховал, Василий.

Определение «наш» не вызвало энтузиазма у Роднина, который поспешил уточнить:

– Бондарь – мой лучший сотрудник. – Слово «мой» было подчеркнуто особо. – Он сделает все от него зависящее. Возможное и невозможное.

– Невозможное – это из области фантазий, – отрезал Волопасов, задумчиво барабаня пальцами по столу. – А нам не фантазировать нужно, нам нужно добиваться реальных результатов. Реальных, слышишь, Василий?

– Слышу, – сухо ответил Роднин, рассердившийся на себя за излишнюю эмоциональность.

– Тогда готов выслушать твои соображения. Ну, и предложения, как водится.Конкретные предложения.

– Пожалуйста. Не форсировать события. Самим на вершину не соваться и в непосредственной близости от нее не рыскать ни при каких обстоятельствах. Чтобы не спугнуть птичку… птичек, я хотел сказать.

– Так. – Волопасов загнул палец.

– Привести Краснодарское управление в готовность номер один, – продолжал Роднин. – Во избежание волокиты поставить начальника управления в известность, что операцией руковожу непосредственно я. Ее начало, характер и сроки в моей компетенции.

Волопасов поморщился, но кивнул:

– Так.

– Я намерен задействовать спецназ, поскольку может случиться, что Бондарь будет покидать «Лунную поляну» в спешном порядке. Группа захвата должна иметь в своем распоряжении вертолет. Об этом краснодарцев следует предупредить заблаговременно во избежание накладок.

– Сделаем, – пообещал Волопасов, не переставая загибать пальцы.

– Помимо всего прочего, следует подготовить команду репортеров, которые прибудут на место событий раньше всех. – Слегка помявшись, Роднин счел необходимым пояснить: – На всякий пожарный. Дело в том, что Бондарь не всегда работает аккуратно.

– То есть? Свидетелей оставляет?

– Наоборот.

– Это как? – насторожился Волопасов.

– Не оставляет. – Взгляд Роднина заскользил куда-то вбок. – Ну, совсем не оставляет. «Свои» репортеры нас подстрахуют. Преподнесут события в правильном свете, пока специалисты закончат окончательную зачистку.

– Договорились, – кивнул Волопасов, загибая четвертый палец. – Будут вам, гм, собкоры. Еще что?

– Полная секретность операции. Или, как сейчас говорят, конфиденциальность.

– Угу. – Пятый генеральский палец присоединился к остальным. Волопасов с удовольствием полюбовался образовавшимся кулаком, повертел его так и эдак, после чего значительно произнес: – Считай, договорились. Но если что – смотрите мне, деятели! И ты, полковник, и этот твой капитан Бондарь. Ох, смотрите…

Роднин посмотрел. И неожиданно для себя уточнил:

– Наш капитан, Николай Артемьевич. Наш.

– То-то и оно, – откликнулся Волопасов с нескрываемым удовлетворением.

Он и сам не знал в точности, что хотел этим сказать. Но что-то же хотел, коли сказал, верно?

Капитан Бондарь, персона которого обсуждалась в Москве, понятия не имел, что удостоился такой чести. Ответственность, возложенная на его плечи, тяготила его не так чтобы очень. Было ему просто муторно и немного не по себе. Тревога норовила закрасться в душу и поселиться там, подобно змее, пригревшейся на груди.