Когда все кончается и мы загоняем в сарай захваченных пленных, поднимешься в девичью светелку, погладишь несовершеннолетнюю Елизавету Генриховну, поцелуешь ее в носик, скажешь ласково:

– Умница ты моя, надежда наша… Ты только вот что… Ты в следующий раз, как я тебя учил, подошвы сандаликов разрежь ножичком. И на носочки упор при ходьбе делай. Доходи до речки, а там по мелководью километра три к затону, где мы тебя ждать будем на лодочке красивой, холодильник в лодочку, тебя на ручки, и поплывем, солнышко, поплывем домой!

Как-то из жизни уходит красота дикой злобы и прелесть настоящей ненависти.

Что-то мы потеряли по дороге.

Вот открываешь журнал «Русский вестник» за 1901 год. Лично для меня это актуальная периодика.

В разделе «Смеси» читаешь про итальянского разбойника по имени Музолино. У этого итальянского разбойника берут интервью.

Понятно, что самого Музолино с яростью и пронзительным воем ищет вся итальянская полиция, идут облавы, жандармы врываются в дома, по воздуху летают перья, плач, ор, грубые окрики. Перепончатые крылья шпионажа закрывают половину неба. Пыль, поднятая бесконечными погонями, не успевает оседать на обжигающую кожу сицилийских кроваво-красных апельсинов, зреющих вдоль белесой дороги.

И среди всего этого правоохранительного чудотворения разбойник Музолино дает интервью корреспондентам. Беседует, в частности, с корреспондентом «Нью-Йорк геральд».

В Нью-Йорке тогда почему-то стали популярны истории про именно итальянских бандитов. Хотя у нас под Ельцом мы могли для «Нью-Йорк геральд» найти таких славных персонажей, что репортеру для начала, к примеру скажем, руку бы отрубили по локоть, ответили на его вопросы, снимая с него ценные вещи, и отправили бы обратно в Америку, неловко с непривычки улыбаясь в бороды.

Но американская публика хотела про итальянских бандитов. А «Русский вестник» перепечатывал интервью американских репортеров. Считала редакция «РВ», что в Воронеже про Музолино тоже будет интересно читать.

Про «романтического разбойника» (так в статье) «Русский вестник» в ноябрьском выпуске пишет так, что волосы становятся дыбом от восторга за чужую красоту:

На нем был костюм оперного бандита: черная бархатная куртка, красная повязка на голове, а жилет его украшен множеством медалей и серебряных украшений, отнятых у его жертв, и религиозных изображений, которые он, очевидно, приобрел при частом посещении церквей. Сумка его переполнена патронами, а между колен он держал заряженное ружье…

Именно в таком виде удобнее всего было маскироваться в Сицилии под благонамеренного обывателя. Затеряться в толпе. Преступники склонны к мимикрии.

На левом боку Музолино висел внушительных видов кинжал, похожий на короткий меч, а на правом торчал револьвер с золотой насечкой.

Вы такие видели. Популярные есть фотокарточки на этот счет.

Затем бандит принял горделивую осанку и воскликнул: «Горе тому, кто посмеет поднять руку на Музолино! Из этих гор меня может вывесть только полное прощение, собственноручно подписанное королем! Я должен сказать вам по секрету, впрочем, можете даже прокричать об этом на весь мир, что моими следующими жертвами будут Цироло и тот из моих двоюродных братьев, который служит проводником у войск, посланных за мной. Молодой человек, предающий своего кровного, не заслуживает ничего лучшего!

Этот абзац я прочел очень громко, чтобы слышали все в доме.

Потом спустился вниз, к людям, и прочел с выражением этот же абзац вторично, устремляя время от времени огненный взор то на одного жующего домочадца, то на другого, затрагивая пламенным веером и остальных замерших в неестественных позах трудолюбия родственников.

Время от времени следует показывать в доме некоторую расстановку сил. Вкупе с науськиванием домочадцев друг на друга, примеры из реальной повседневной истории, живые угрозы, ночные побудки с пробежками действуют на окружающих родненьких кровинок отрезвляюще.

Мне будет горько повторить судьбу состарившегося бегемота, которого прогнали из стаи какие-то молодые уроды, и он побрел куда-то в ядовитые заросли на подгибающихся от обиды ногах. Вчера по ТВ видел этот сюжет. Всю подушку истерзал от сочувствия к родной душе. Хотел денег выслать, но титры просмотрел.

Вернемся к романтическому разбойнику.

«Музолино при воспоминании о предательстве своего родственника воспламенился гневом, – пишет, вероятно, трясущимися руками репортер, ища глазами выход из пещеры. – Музолино бросил свой кинжал на воздух и поймал его зубами, поднял ружье и схватил шестиствольный револьвер в левую руку».

Шестиствольный! Кинжал в зубах! И глазами так, как иногда еще показывают в индийских фильмах!

Господи, как же хорошо! Как нравоучительно, изящно, красиво, по-балетному просто и искренне!

Я обязательно так научусь.

Очень часто меня окружает наша пытливая ясноглазая молодежь, будущие покорители околоземного безвоздушного пространства, полярники, танкисты, а кому повезет, так даже и инженеры.

Обычно мои встречи с молодежью происходят в местах культурного отдыха трудящихся: в шашечном клубе, в физкультурном кружке, на планерной станции, на утреннем отходняке после дэнс-дивижн. У молодежи всегда ко мне множество вопросов. Такой уж я человек. Где ни появлюсь, сразу вызываю живейший интерес, гул, свистки, крики, восторг и плач. Многие даже начинают трясти прутья оконных решеток, если дело происходит в замкнутом помещении, и дико визжать в дымящуюся морозом форточку.

Вот и молодежь ко мне тянется.

Окружит, бывало, у гаражей и начинает задавать вопросы. Раньше я на эти вопросы мог отвечать часами. Крутишь над головой оглоблю, следя, чтоб за спину какой естествоиспытатель не зашел, и отвечаешь. Главное, не поскользнуться при остроумном ответе на чем-нибудь сельскохозяйственном. А то юношество у нас боевитое, можно будет потом и не подняться.

Теперь же силы не те у меня, поэтому пресс-конференции стараюсь не затягивать. Начал использовать удары ногами. Кусаюсь. Осень патриарха, по-другому и не скажешь.

Вчера у меня спросили, например, такое: «Какие женщины вас пугают?» Думали, что я замешкаюсь, пропущу прямой в корпус.

– Меня пугают женщины, которые едят по ночам! – очень я быстро нашелся с ответом.

Все в этих женщинах зыбко и подозрительно. Как лунный свет, в котором они бредут к холодильникам, а там начинают торопливо скусывать и шумно схлебывать, урчать и шуршать. Днем такие красавишны, строгие, образованные, ироничные, замуж хотят, ездят на аккуратных «пежо», диеты, травяные чаи, спа, кредитов понабрали, ксанакс в туалетной тумбочке – просто залюбоваться можно на городских профессионалок. А как, стало быть, ночь – гастрономический сомнамбулизм как он есть.