это разрушительное влечение…» (Freud, 1973b, p. 291; курсив мой. – Б. Р.). Я остановился на этих словах для того, чтобы отметить, что встреча между влечением к смерти и либидо, встреча, которая предполагает, естественно, связывание этих влечений, происходит на третьей по отношению к самим влечениям территории, в этом конкретном случае – речь о «многоклеточных живых организмах», организмах, инвестированных либидо, которые подвергаются атаке со стороны влечения к смерти. В этом случае либидо имеет своей целью, как об этом пишет Фрейд, обезвредить это разрушительное влечение, то есть сделать его неопасным для этого объекта, для этой третьей территории встречи.

Нам кажется, что именно здесь находится основная точка понимания того, что представляет собой связывание влечений, или же процесса, приводящего к связыванию: каждый раз, когда говорят о смешивании влечений или о их слиянии, или объединении, или сплетении, само слово имеет мало значения, это сокращение: влечения остаются гетерогенными, и их антагонистические воздействия на объект объединяются для того, чтобы дать общий результат. Впрочем, можно добавить, что верным является то, что психический конфликт, столь важный в клинике, находит свой источник в противоположности влечений. Противоположность влечений и их конфликт невозможно идентифицировать, потому что противоположность влечений становится конфликтом лишь в кадре, предоставляемым объектом, то есть в отношениях Я и объекта и в инвестировании последнего двумя видами влечения. Амбивалентность, отношение любовь – ненависть являются лучшим примером такого двойственного отношения к объекту: Фрейд видел в относительном разъединении влечений (как и в относительном связывании) источник амбивалентности[38].

Что происходит в самом объекте вследствие такого конфликта – антагонизма влечений? Естественно, для формирования «единства» объекта, для того, чтобы он стал связанным и внутренне однородным, необходимо, чтобы либидо смогло бы его сконструировать и сохранить, чтобы влечение к смерти не начало бы дезинтеграцию объекта; однако необходимо, чтобы внутри сохраненного благодаря либидо объекта влечение к смерти могло бы вследствие умеренного развязывания влечений не разрушать, а устанавливать внутреннее различие, обогащающее объект. Именно влечение к смерти благодаря его способности устанавливать внутреннее различие дает возможность комплексно структурировать объект, позволяет Я иметь четкое отношение к объекту. Объектные отношения Я и структура-текстура объекта являются зеркальным отражением друг друга: для объекта, богатого внутренними дифференциациями, богатого в репрезентациях, «воззванию» к инвестированию двумя влечениями соответствует объектное отношение, охватывающее целую гамму различных связей. Однако связывание – развязывание влечений, оставляя часть действий лишь влечению к смерти вводит вариацию-различие не только внутри объекта, но и мало-помалу в объектный мир целиком, как отмечает З. Фрейд в «Кратком изложении…»: «Такая настройка и такой антагонизм двух основных влечений, несомненно, придает явлениям жизни все свойственную ей разнообразие» (Freud, 1985a, p. 8).

Быть может, у читателя появилось сомнение: мы попытались сказать, что наше видение мазохизма является фрейдовским, использует фрейдовскую манеру говорить о связывании влечений. Но не является ли мазохизм частным случаем? Мы думаем, что правильным является противоположное мнение, мы приведем объяснение этому. Однако спросим Фрейда о том, что он думал по поводу иллюстративности процесса связывания влечений, проистекающего при мазохизме и садизме. Вот что он об этом пишет в «Новых лекциях»: «Итак, мы считаем, что в садизме и мазохизме мы имеем два превосходных примера смешения обоих видов влечения, Эроса с агрессией, и теперь выдвигаем гипотезу, что все импульсы влечения, которые мы можем изучить, состоят из таких смешений влечения» (Freud, 1986, p. 141; курсив мой. – Б. Р.).

Б. Разъединение. Роль влечения к смерти в конструкции (деконструкции) психического аппарата, объекта и противопоставлении «внутри – снаружи»

Займемся сейчас разъединением влечений, потому что посредством этого процесса проявляется как само влечение к смерти, так и его последствия. Однако разъединение не всегда одинаково: в зависимости от уровня, который им достигается, оно может быть положительным или же патологическим и для конструкции объекта, и для создания психического аппарата. Мы настаиваем больше всего на том, каким образом воздействует влечения к смерти на формирование психического аппарата; особенно на отрицательные последствия такого воздействия.

1. Влечение к смерти и психическое

1. Отрицание, расщепление Я и влечение к смерти

Начинаем с негативно-патологических воздействий влечения к смерти. Мы осведомлены о той роли, которую играет отрицание в качестве основного механизма защиты при психозах. Отрицание является механизмом, отличным от невротического отнекивания, однако остающимся в едином кадре негативного. Мы утверждаем, что отрицание по сравнению с невротическим отнекиванием является более разъединенной формой, при ней действие влечения к смерти больше ощущается. Вспоминается то, что Фрейд писал об отрицании по поводу его отношения к влечениям, на которых оно основано: «Утверждение (как замена соединения) относится к Эросу, отрицание (наследие выталкивания) – к деструктивному влечению» (Freud, 1985b, p. 138–139). Но Фрейду также было известно, что такая принадлежность отрицания (как, впрочем, и ее предшественников, – выталкивание, проекция) не означает, что оно представляет собой «чистое» влечение к смерти, скорее, оно соединено с Эросом[39].

Как можно показать, что отрицание является формой при которой разъединение влечений выражено сильнее чем при невротическом отнекивании? В противоположность тому, как Фрейд осмысливал это в определенный момент («Фетишизм»), отрицание не является стиранием психизма отрицаемого объекта, но верно то, что его остаточный след в психике относится не к разряду вытеснения, при котором происходит отвержение непереносимого для психотика вытесненного: отрицаемое находится в таком секторе Я, который отщеплен от остальной части Я. И видимость стирания исходит из факта, что расщепление Я защищает психотика от необходимости иметь дело с этим объектом, вероятно, слишком возбуждающим и из-за этого непереносимым. Отрицание нельзя объяснить без расщепления Я, поскольку оно происходит при его опосредовании. Ведь чем является расщепление Я, если не отрезанием или разрывом, как говорил Фрейд, декомпозицией единства Я, что полностью соответствует цели и определению влечения к смерти. Естественно, что при психозах речь никогда не идет об абсолютном расщеплении. Что-то из единства Я остается сохранным (иначе какой смысл был бы в психотерапии психотиков?) и то, что остается сохранным в единстве Я, демонстрирует некоторое постоянство нарциссического инвестирования Я и, следовательно, некоторую соединенность влечений, но на таком низком уровне, что запускается расщепляющее-разрывающее действие влечения к смерти. Расщепление Я или отрицание и расщепление Я, пожалуй, является самой крайней формой действия влечения к смерти внутри Я и, следовательно, внутри всего психического аппарата[40].

2. Разъединение влечения и воздействие этого процесса на либидо

Рассмотрим другие, более относительные примеры