Разочарование, вызванное пассивностью населения, предопределило и другие отдельные предписания данного приказа, причем единственным надежным средством в достижении сотрудничества народа рассматривалось беспощадное применение силы. Стремление добиться укрепления немецкого господства через распространение чувства страха привело к появлению распоряжения о применении карательных мер и в отношении той части населения, которая могла подозреваться в возможности сообщить необходимые сведения для предотвращения готовящихся диверсий.

При этом в приказе подчеркивалось, что «снабжение питанием из полевых кухонь местных жителей и военнопленных, которые не работают на вермахт, является такой же неправильно понятой гуманностью, как и раздача сигарет и хлеба» (NOKW 309). Одновременно солдатам запрещалось принимать участие в тушении пожаров, за исключением случаев возникновения угрозы для мест расположения войск. Причем исчезновение зданий, напоминавших о большевистском господстве, рассматривалось в качестве одной из целей этой войны на уничтожение. «Соображения исторической или культурной ценности, – отмечалось в приказе, – в восточном пространстве не играют никакой роли».

В изданном же несколько позже 8 ноября 1941 года приказе по 6-й армии фон Рейхенау пригрозил населению страшной карой за любую помощь партизанам: «…Вермахт отберет все продовольствие и разрушит жилища в тех населенных пунктах, где партизаны найдут пропитание и крышу над головой. При этом из числа заложников из расположенной поблизости к каждому месту преступления местности десять человек мужского пола подлежат расстрелу» (NOKW 1324).

Автор этих приказов, будущий командующий группы армий «Юг», генерал-фельдмаршал фон Рейхенау, действовал абсолютно в духе указаний фюрера, нашедших воплощение в директиве Верховного командования вермахта № 33 от 19 июля 1941 года «Дальнейшее ведение войны на Востоке» и дополнении к ней от 23 июля 1941 года, где в пункте шестом подчеркивалось: «Имеющиеся для обеспечения безопасности в покоренных восточных областях войска ввиду обширности этого пространства будут достаточны лишь в том случае, если всякого рода сопротивление будет сломлено не путем юридического наказания виновных, а если оккупационные власти будут внушать тот страх, который единственно способен отнять у населения всякую охоту к сопротивлению».

Оглядываясь на историческое прошлое, следует признать, что в большинстве случаев эти неистовые предписания осуществлялись на практике. При этом, естественно, никто не замечал, что усиление неуверенности и укрепление позиции выжидания у населения не в последнюю очередь вызывались именно этими энергичными мероприятиями германского нового порядка. К тому же колхозы в частные владения так и не были преобразованы, а возможности для свободного образования политических партий не предоставлены. Более того, немецкие власти приостановили начавшийся самовольный дележ общественной земли и колхозного скота, а на будущее его вообще запретили. К тому же зачастую они оказывались плохо информированными при выборах новых председателей колхозов и сельских старост.

Поэтому столь ответственные должности часто попадали не в те руки, и новоиспеченные руководители начинали бесцеремонно использовать свое положение в интересах личного обогащения. Таких, конечно, приходилось наказывать. Так, в обобщенной сводке начальника контрразведки 16-й армии за период с 22 июня по 21 декабря 1941 года докладывалось, что 3 сентября был расстрелян один староста за то, что с каждой мельницы забирал себе 8 килограммов муки (NOKW 2088, NOKW 2154).

К тому же в отдаленных районах население от воздействия партизанских отрядов оказывалось беззащитным. Поэтому те случаи, когда местные жители пытались по мере возможности противостоять принудительным мерам партизан, можно однозначно расценивать как проявление их стремления оставаться нейтральными. Об этом, в частности, говорилось в обобщенной сводке № 15 командующего тыловым районом группы армий «Север» за период с 1 по 28 января 1942 года, в которой содержалась ссылка на донесение штаба 285-й охранной дивизии о разгроме партизан силами местных жителей (NOKW 2141). Интересна также сводка начальника IV управления РСХА (гестапо) A 1–1 В/41 о положении дел в СССР № 123 от 24 октября 1941 года, направленная в адрес начальника германской полиции безопасности и СД, в которой говорилось: «В местечке Штучок один из партизанских командиров попытался под видом сил сельской самообороны сколотить партизанский отряд, однако население на это не пошло» (NO 3239).

Неопределенность приказов, а также действий по оценке развития партизанского движения пагубно сказывалась и заметно сковывала всю столь необходимую работу по обеспечению безопасности и нормализации обстановки в тылу немецких войск на оккупированных территориях. И такое положение дел, по мнению войсковых командиров, следовало преодолеть как можно скорее. После того как директивы Верховного командования вермахта по подавлению партизан от 23 июля и 16 сентября 1941 года не привели к желаемому единству мер, Главное командование сухопутных сил 25 октября 1941 года издало первую по-настоящему взвешенную и общеупотребительную директиву по организации борьбы с партизанами.

В этом документе содержалась попытка разъяснить цели партизанского движения и на основании приобретенного к тому времени опыта изложить наилучшие рекомендации по организации активной защиты от действий партизан. При этом главным условием успешной борьбы с ними выступало требование навязывать свою инициативу противнику и в данном виде боевых действий.

Большое внимание в директиве уделялось вопросам отношения войск с населением и обращению с ним. При этом особо подчеркивалась необходимость убеждения местных жителей в справедливости и превосходстве германского вермахта, с тем чтобы оно стало доверять немецкой армии и могло ощущать себя в безопасности под защитой германского оружия. Однако это так и осталось благим пожеланием вследствие нехватки в тылу соответствующих сил.

Поэтому в качестве мер безопасности начали широко применять и без того практиковавшееся в отдельных местах распределение по населенным пунктам воинских подразделений численностью до боеспособной роты с целью охвата войсками максимально возможной территории, а также радикальное ограничение передвижения по дорогам гражданских транспортных средств. При этом обеспечение безопасности было возложено на само население – сразу же после ухода армейского подразделения избранный из числа местных жителей бургомистр при их всеобщем содействии обязан был заботиться о порядке и безопасности улиц, дорог и мостов как в своем населенном пункте, так и на протяжении половины пути до следующего села.

Для обеспечения выполнения такой задачи потребовалось повсеместно сформировать местные службы порядка в тех местах, где они еще не были созданы, которые получали вооружение после тщательной проверки со стороны СД и полевой полиции.

Особое внимание в вышеназванной директиве уделялось раскрытию важности и возможностей пропаганды как действенного средства борьбы с партизанским движением. Посредством листовок, настенных объявлений и по возможности машин со звуковещательными установками предполагалось удовлетворить накапливавшийся месяцами информационный голод жителей.