Хосе и Гуру поздоровались с ней.

– Вы медленнее черепах, – вместо ответных любезностей произнесла Аня. – Я уже собиралась уходить.

– Ну, как там мой осинник? – Гуру вышел на балкон и встал рядом с Аней.

– Всё готовится к встрече со своим разорителем.

Ньютон и Хосе тоже вышли к каменному ограждению, и перед ними раскинулась панорама улиточного городка, заросшего деревьями-грибами, над которыми возвышались редкие одинаковые башни. И сразу же они увидели его: чёрный улей.

– Страшно? – шёпотом спросил Ньютон у Хосе.

– Нет, – сглотнув, прошептал тот.

– И мне страшно…

В нескольких кварталах от площади, где-то между домами, кишела отвратительная чёрная масса, похожая на огромный грязевой сгусток. Она переливалась, плевала на дома чёрной жижей, затем подбирала эти плевки и вновь жадно проглатывала их. И хотя тьма пожирала саму себя беззвучно, Ньютону казалось, будто он слышит, как из её невидимой пасти доносится глухой гул и шёпот тысячи голосов. В этот момент внутри него самого всё застонало и спряталось по углам подсознания, так что Ньютон почувствовал, как под защитной штормовкой вздыбились волоски по всему телу.

– Хосе, Ньютон!

Они оба вздрогнули от голоса Гуру и повернулись.

– Не бойтесь, ребята, – произнёс наставник. – Эта ерунда только выглядит страшной. Давайте, подойдите ближе!

Ученики подошли к наставнику, и все сноходцы образовали тесный круг.

– Ньютон, вы с Аней идёте к улью, – скомандовал Гуру, и Ньютон послушно кивнул, Аня же казалась равнодушной. – Как только подберётесь к артефакту, разделите его поровну. Хватайте каждый по части и разбегайтесь в разные стороны. Бегите как можно дальше и быстрее. Когда обе части артефакта выйдут за границы эпицентра, все мы провалимся в Эдем, куда хранителям путь закрыт, так что они перестанут быть проблемой. Затем возвращайтесь сюда, и мы отправимся домой. И ещё раз, – Гуру понизил голос и всмотрелся в глаза Ньютону. – Бегите без оглядки и не останавливайтесь. Всё ясно?

– Ясно, – с усмешкой ответила Аня. – Всё как всегда. Кому-то гнёзда ворошить, а кому-то медок доставать, верно? – она подмигнула Гуру. – Может, хоть отвлечёте их с Хосе?

– Нам ни к чему лишние риски, – ответил учитель, чем вызвал на лице Хосе недовольную гримасу, а затем с неожиданной настороженностью спросил у Ани. – Твои чары ведь всё ещё при тебе?

– Не знаю, с последней охоты прошло много времени, – Аня пожала плечами и мечтательно взглянула в рыжее мутное небо. – Кто знает, вдруг они меня покинули.

Ньютон смотрел то на Гуру, то на Аню, ничего не понимая.

– В любом случае, – сухо произнёс Гуру. – Если что-то пойдёт не так, мы будем рядом. Прикроем вас. А когда всё закончится, встретимся здесь.

– Маэстро, – зло зашипел малыш, и все склонили головы, чтобы видеть его смуглое лицо, полное нетерпения и несогласия. – Я тоже хочу пойти с ними!

– Нет, – отрезал Гуру. – Мы будем их прикрывать.

Аня одарила малыша сочувственной улыбкой. Ньютон только виновато поджал губы.

– Но, маэстро! Дайте мне шанс!

– Я всё сказал.

Хосе нервно шаркнул ботинком по пыльному камню, тихо выругался, и вышел из круга. Глава Ордена посмотрел на Аню с Ньютоном и произнёс:

– Если готовы – выступайте.

* * *

Аня и Ньютон шли по узким улицам и переулкам, заваленным давно разорёнными соломенными корзинами, глиняными горшками и прочим доисторическим мусором, в котором изредка угадывались обломки стрел и мечей. На месте некоторых домов-улиток остались одни руины.

– Оберег Ордена? – неожиданно спросила Аня и покосилась на брошь, которую Ньютон приколол к нагрудному карману штормовки.

– Да. Гуру дал. Он сказал, что это его изобретение, – Ньютон посмотрел на красный камень, окаймлённый золотом. – В камне часть его собственной энергии. Он как маячок. Если одному из членов Ордена будет грозить беда, остальные узнают об этом, где бы они ни были, и с помощью оберегов смогут выяснить его местонахождение, – Ньютон опомнился и посмотрел на Аню. – Ну, ты сама всё знаешь. У тебя ведь тоже такой есть?

– Был когда-то.

– А где он теперь?

– Где-то, – Аня улыбнулась, и лишь пройдя несколько домов объяснила. – Давно его не видела. Потеряла, наверное.

Ньютон искренне удивился такой рассеянности.

– Я не люблю яркие украшения, – снова заговорила Аня. – Особенно не люблю обвешивать ими себя, как новогоднюю ёлку.

От её слов Ньютон почувствовал, как кровь приливает у ушам. Ему захотелось сорвать оберег с груди и спрятать в кармане, но он лишь нахмурился.

– Мне казалось, – заговорил он серьёзно. – Это должно объединять членов Ордена.

– Думаешь, какая-то брошь может объединить людей? – усмехнулась Аня.

– Я не… – Ньютон обиженно взглянул на неё. – Я имел в виду, что это знак того, что у нас общая цель, общие…

Заметив на лице девушки хитрую улыбку озорного ребёнка, он замолчал, а затем спросил:

– Ты просто дразнишь меня, да?

– Ну, нет, – с притворной серьёзностью протянула девушка. – Что ты…

– Вижу, что дразнишь. Но зачем?

– Пытаюсь отвлечь тебя.

– От чего?

– От хмурых мыслей.

– С чего ты взяла, что у меня хмурые мысли?

– Потому что ты сам хмурый!

– Ну и что? Какая тебе разница: хмурый я или нет? – вспылил Ньютон.

– Мне, может, и никакой, – Аня посмотрела вперёд и заговорила серьёзнее. – А вот хранителям не всё равно, о чём ты там хмуришься. Почувствуют твой страх и нам конец. Не успеем и близко подобраться к артефакту, как нам крылышки поджарят.

– И вовсе я не боюсь, – чуть погодя, почти уверенный в собственной силе самоконтроля, сказал Ньютон.

– Хорошо, раз так, – примирительно ответила девушка.

Ньютон поглядывал на Аню и, наконец, спросил:

– Почему бы тебе не признаться Гуру, что ты потеряла оберег?

– Чего? – Аня прыснула от изумления и тихо засмеялась. – Признаться?

– Ну да, – тихо и серьёзно произнёс Ньютон. – Все что-то теряют, чего уж тут стыдиться? У него у самого в бункере такой бардак, – попытался он пошутить. – Вечно он всё ищет по полчаса! Скажи, что потеряла оберег. Он даст другой, я уверен. У него их целая куча в сейфе, я сам видел.

Внезапная задумчивость нависла на Анином лице, крадя улыбку.

– Я не боюсь говорить Гуру, что потеряла его брошь. Просто мне она ни к чему, я ведь уже объяснила. К тому же… – девушка помедлила. – Не очень хочется носить оберег принадлежавший кому-то, кто нынче мёртв.