Ньютон с суеверной настороженностью посмотрел на свою брошь и погладил пальцем потёртости.

– Но это ведь не просто украшение, – он старался говорить рассудительно. – Это помогает всем членам Ордена вовремя прийти друг к другу на выручку

– Всем членам Ордена? – Аня хмыкнула. – А ты в курсе, что до недавнего времени в Ордене были только Гуру и я? Так скажи, зачем эта хитрая система взаимовыручки, когда в Ордене всего два человека, один из которых вечно торчит в своём бункере, а второй не выходит из комнаты? И оба не горят желанием видеть друг друга, и оба знают, где друг друга найти. Так скажи, зачем мне этот глупый оберег?

Ньютон оставил брошь в покое и посмотрел вперёд, на немую заброшенную улицу.

– А мне казалось, вы достаточно близки, – равнодушно выдохнул Ньютон.

На это Аня не произнесла ни слова. Поэтому через несколько шагов Ньютон тихо заговорил вновь:

– Я всё знаю. Знаю, чьи обереги лежат в сейфе Гуру…

Чёрные ресницы чуть прикрыли холодные глаза Ани, над переносицей возникли напряжённые тени, плотно сомкнутые губы чуть подались вперёд.

– Гуру сказал мне, – продолжал Ньютон. – Сказал, что это была его вина. Может, тебе кажется, что он не сожалеет, но он сожалеет и… В общем, он сожалеет.

Перед ними пролетела соломенная крышка от корзины, и ветер зашвырнул её в переулок.

– Это он тебе сказал? – спросила Аня. – О чувстве вины.

– Нет. Он ничего такого напрямую не говорил, но…

– Тогда с чего ты это взял?

– Это очевидно, – их взгляды встретились. – Есть некоторые вещи, о которых вслух просто не скажешь. Но этого и не нужно, потому что они и так очевидны… Гуру – лидер. А лидер должен идти к цели и вести остальных, несмотря на потери и ошибки.

– Ньютон, не обижайся, но ты слишком наивен. Ты не знаешь, что он за человек.

– Может быть… Но я точно знаю, что человек, которому было бы плевать на остальных, не хранил бы фотографию погибших товарищей.

– Фотографию? – в глазах Ани что-то сверкнуло.

– Да. Он иногда забывает убрать её со стола. На ней он, ещё пять-шесть мужчин, четыре девушки и среди них – ты. А за вами – Вавилонская башня.

Аня предалась воспоминанию, и её взгляд будто провалился в то время, когда её друзья были живы, всесильны, и их улыбки сияли так же, как солнце в её комнате.

– Я помню тот день, – прошептала она и замерла.

Ньютон тоже остановился чуть впереди неё и обернулся.

– Может, ты и разочаровалась в Гуру, – заговорил он. – Может, ты считала, что Ордена больше нет, раз остались только вы вдвоём… но теперь в Ордене и я, и Хосе, и будут другие, – он слегка улыбнулся. – Все ошибаются и разочаровываются, и в этом нет конца света. Можно до конца жизни копить обиды и сидеть взаперти, а можно идти дальше.

Анино лицо оставалось неизменно отчуждённым, и два синих айсберга её зрачков выглядели неприступными. Тогда улыбка исчезла и с лица Ньютона. Он отвернулся и в одиночестве зашагал к «улиткам», за которыми уже виднелась чёрная масса.

Ньютон выдохнул, стараясь очистить разум от посторонних мыслей. Он спокойным шагом приближался к пожирающему самого себя чёрному улью. Высоко над домами тьма плевалась струями, те зависали в воздухе на долю секунды, а затем вновь стягивались к центру. Шёпот на неизвестном никому языке усиливался и приобретал отчётливый плещущийся звук, в глубине которого стучала дробь миллионов испуганных сердец.

Ньютон прошёл между двух разрушенных хижин и, оказавшись перед ульем, увидел в центре массы одинокий полуразрушенный домик, стоящий на пустыре, поросшем сухой травой. Жирная бесплотная масса извивалась, шипела, окутывая руины «улитки». Чернота затмевала и без того неяркое из-за песчаной бури освещение. Всё погружалось в сумрак.

Под ногами Ньютона проходила граница света и тени. Стоя на светлой стороне, он несколько раз глубоко вздохнул и повторил про себя слова Гуру: «Только кажется страшным». Затем сжал кулаки, оторвал ногу от земли, и едва ли не переступил черту, как прямо перед ним, из травы, залитой тенью, выросли два хранителя.

Безликие головы, вросшие в плечи. Распахнутые изогнутые глазницы впивались в «нарушителя покоя» мраком. Из разорванных ртов доносилось сухое замогильное рычание, от которого у Ньютона задрожали поджилки. Размашистые бескостные лапы-ветви с десятками тонких пальцев потянулись к сноходцу.

– Чёртовы твари! – отчаянно и с безысходной злобой выпалил он, когда за двумя стражами из улья стали выходить и другие.

– А вот и нет, – раздался за спиной неожиданно спокойный голос Ани.

Ньютон не обернулся, боясь потерять бдительность и попасть под атаку гигантских, втрое больше него самого, созданий. Девушка обошла его и встала рядом. Она так же смотрела на хранителей, задрав голову, но в её глазах не было ни намёка на страх или беспокойство.

– Дай мне руку, – прошептала она, и Ньютон почувствовал, как её тёплая ладонь коснулась его собственной, и их пальцы сплелись.

Ньютон ощутил, как нечто лёгкое, совершенно бесплотное, но живое и умиротворяющее медленно поползло по его руке, проникая дальше и глубже по тонкому телу. Он догадался, что это часть Аниной энергии, однако по-прежнему не отводил взгляда от хранителей.

– Они тебя не тронут, – уверенно произнесла Аня, нежно гладя его запястье большим пальцем. – Посмотри на них внимательно, – шепнула она Ньютону на ухо, и он почувствовал её призрачное дыхание. – Что ты видишь? Почему ты их боишься?

– Они огромные, – с дрожащим дыханием вымолвил он.

– Деревья тоже бывают огромными, но разве ты боишься деревьев?

– Нет, – шёпотом ответил Ньютон и добавил. – Их тела, они такие… непостоянные, будто каждая часть тела живёт своей жизнью…

– Амёбы тоже постоянно меняют форму, однако они не причиняют тебе вреда, верно?

– Я вижу… – Ньютон попытался сказать, но горло его сжалось невидимой хваткой страха.

Хранители зашипели, и в их пастях Ньютон увидел самого себя. Точнее, это был Виктор, захлёбывающийся и тонущий во тьме.

– Вижу…

– Не важно, что ты видишь, – вновь послышался мягкий голос Ани. – Ты ведь знаешь, что этого нет. Они просто дразнят тебя, как дети порой дразнят друг друга. Разве это так страшно?

Слова Ани, её мягкий шёпот, тепло её руки и дыхания подействовали, как заклинание, и Ньютон почувствовал, что паника отступает. Хранители начали уменьшаться в размерах, голоса их стали стихать, а руки-ветви милосердно опустились.

– Чем больше ты боишься, тем больше и они, – сказала Аня. – Но на деле, они даже злиться не умеют. Взгляни в их глаза.

Ньютон посмотрел в неровные, как порез, глазницы и впервые увидел в них едва различимые силуэты, похожие на выцветшие человеческие зрачки. Они, будто затерянные в темноте, метались из стороны в сторону.