В. С.: Да, его пьесы шли на разных сценах мира, многое экранизировано.

Н. Р.: Счастлива представить на юбилейном лондонском фестивале SOLO свои монодрамы «Мариниана, Че!» и «Зашибись!». Фантастическое событие. Как у Цветаевой? «Успех – это успеть!». Успеть, пока жив…

В. С.: У ваших пьес необычный язык: работать с ним достаточно сложно: наша первая встреча с вашей драматургией будет своего рода пристрелочной, то есть мы рассматриваем обе монодрамы в рамке «отрепетированной» читки, нежели полноценного, в общепринятом смысле, спектакля. Кстати, этот жанр очень популярен в Великобритании, особенно для новой драматургии. Для меня это интересный опыт, потому как я хотел бы в 2019 году поставить вашу пьесу «Конец апреля, или Расшифровка энцефалограммы».

Н. Р.: Именно в монопьесе персонаж вскрывается. Я переработала немало своей прозы для театра… недавно в московском Театре «Школа современной пьесы» с успехом прошла театрализованная читка моей монодрамы «Зашибись!». Павел Лунгин, прочитав текст, назвал монолог «пьесой на острие ножа». Предложил эскиз спектакля режиссер Роман Михеенков, а главного героя сыграл актер из Театра наций Сергей Куликов. И вот в декабре – Лондон, две мои пьесы…

В. С.: У вас уже ставили что-то в Великобритании.

Н. Р.: Да. Рита Осепян поставила на английском дипломный спектакль «Violet» («Фиолетовые глаза») по моей книге в Doncaster University Centre, Media Lab., ну а фестивальная история – впервые. Окей, ну а теперь о других русскоязычных участниках SOLO: что в пьесах, прошедших через ваше сито, прежде всего привлекло?

В. С.: Я поклонник чеховской темы «маленького человека». И это главная тема моего любимого Беккета. Через жизнь простых людей есть попытка понять, кто мы такие, зачем, почему… У авторов-конкурсантов показались интересными ходы для раскрытия душевных драм их протагонистов.

Н. Р.: Ваша пьеса «Грустное лицо» впечатлила: увы, кажется, это вечный сюжет для планетки сей…

В. С.: Да, даже в очень свободном Лондоне это начинает чувствоваться: ты обязан носить «приличное» лицо. Все труднее оставаться собой… невозможно ставить спектакли, где негр, мусульманин, еврей и гей – «плохие» персонажи: можно и за решетку угодить. При всем при этом у меня были прекрасные черные актеры и представители lgbt на сцене, обоих полов. Пока меня проносила вывеска «сумасшедшего русского», поэтому могу позволить себе отпускать шуточки типа «Ты хорошо загорел, мужик» моему любимому черному актеру Робу Антони… Ведь когда вы афроамериканцу говорите, что он хорошо загорел в отпуске, за это можно поплатиться. А мой Роб только смеется. Он понимает, что это прикол. Кстати, он у меня играл Рогожина в «Идиоте» и Тригорина в «Чайке».

Н. Р.: Что для вас «весь этот фриндж», театр с живыми актерами?

В. С.: All that fringe!.. Фриндж – это свобода, фриндж – это трамплин. Я всегда любил камерные площадки и с удовольствием погрузился в эту лабораторию, работаю уже более 20 лет в этой системе… воспитал много хороших актеров, поставил массу того, что мне самому хотелось: от Гельдерода и Сартра до Ерофеева и своих пьес. У меня работали и молодые выпускники местных школ-студий, и актеры Вест-Энда, японцы, китайцы, американцы, русские, австралийцы, прибалты. И все уживаются.

Н. Р.: Ваше самое яркое театральное переживание?..

В. С.: В СССР это были «Служанки» Виктюка и «Три сестры» Юрия Любимова. Дальше – спектакли-балеты Пины Бауш и, безусловно, Питер Брук.

Н. Р.: Вы основали Театр ART-VIC в Лондоне в 1996-м как продолжение «Экспериментального Театра Виктора Собчака», работавшего в 1987–1992 годах в эсэсэрии. Экспериментальный театр в стране с идеологической установкой на соцреализм… Как удалось поднять эту штангу?

В. С.: Я же упрямый шут… Было веселое дело на Всесоюзном фестивале молодежных театров в 1991 году: мой театр пригласили туда с музыкально-пластической композицией «Космос Ван Гога»… там была пантомима, электронная музыка, штук 20 слайд-аппаратов… А я заменил этот спектакль на другой: «Музыка и Религия» с фрагментами из Jesus Christ Superstar и трактата «Молот ведьм». Через 15 минут занавес был уже закрыт, а на следующий день меня пригласили в КГБ… Было трудно. И при перестройке было трудно, не было денег. И все равно мы объездили весь Союз, от Северобайкальска до «Приюта Комедиантов» в Питере…

Н. Р.: Вы поставили более трехсот спектаклей в Великобритании, странах Европы, Африке и США. На вашем счету более 40 международных фестивалей, включая более десяти выступлений на Эдинбургском Фриндже. Что запомнилось из калейдоскопа лиц и сцен?..

В. С.: Первый Эдинбургский… когда меня завели в странное помещение, я сказал: «Под гримерку пойдет, а где сцена?» – сценой это и оказалось… На том же фестивале, после спектакля «Первая Любовь» по Беккету ко мне подошли два старичка. Один из них, на прекрасном русском, поздравил с успехом и добавил: «Да, и вот Том попросил вам передать: он думает, что Сэм был бы счастлив увидеть ваш спектакль!» – и показал на спутника. «Сэм, какой Сэм?» – по тупости спросил я. «Ну как же, Самюэль Беккет! Том дружил с ним лет тридцать!». Кстати, спонсором наших первых двух Эдинбургских фестивалей был Артем Тарасов… Во время гастролей в Кении я заболел малярией и провалялся полумертвый дней шесть: а были запланированы два спектакля в университете. Один я отыграл и свалился в обмороке за кулисами. Объявили, что второй спектакль отменяют. Кенийские студенты подняли гвалт, начали бросать стулья на сцену, требовать освидетельствования больного и кричать, что все мы расисты. Тогда мой бывший актер Игорь Булдаков выскочил на сцену с громадным мачете и пообещал «отрубить всем бошки», если кто-то тронет его режиссера… Но самое классное было колесить по свету и работать для разных людей из разных стран.

Н. Р.: Что скажете о русском театре в Лондоне, каков он? Взгляд изнутри.

В. С.: Я ставлю очень много, в основном на английском: местный Time Out назвал меня «режиссер-машина». На русском стал ставить года три назад. Основная беда – нехватка профессиональных русских актеров. Есть театр «Хамелеон», вышедший из моего спектакля «Чеховские фарсы», но там та же беда. Есть прекрасный любительский Театр Татьяны Дитрич… и мой Театр Art-Vic. Но нет поддержки – в Лондоне нет своего Русского культурного центра! У поляков и белорусов есть. А у нас нет. Со всеми нашими Чеховыми, Достоевскими и прочими Чайковскими. Это, конечно, несправедливо.

Н. Р.: Театр умер, да здравствует театр? Театр Art-Vic!

В. С.: Это да… куда мы без него!

Н. Р.: Благодарю за экспромт-приглашение в Лондон и возможность увидеть своих персонажей на вашей сцене: Лиза Каренина в моей «Мариниане» была прекрасна. А есть ли планы приехать в страну своего языка, показать «весь этот фриндж»?

В. С.: С удовольствием! Мы можем привезти