— Я всегда был вторым, несмотря на то, что твой отец младше меня, родители ставили его на первое место. Это из-за него я остался хромым, потому что в детстве он не успел полностью вытащить меня из-под авто нашего отца, когда машина поехала под откос. Одну ногу мне раздробило. Я остался из-за него инвалидом. Твой отец во всем виноват!

— Что…то есть папа спас тебя, а ты обвиняешь его в том, что остался жив, но хромой?

— Он мог быть пошустрее!

— Папе было всего десять! Он был меньше и худее тебя, и все же успел потащить тебя, чтобы спасти!

— Все считали его героем…все лавры ему. ОН…он хорошо учился и поступил в Гарвард, а на меня у отца не хватило денег. И когда твой отец. когда он открыл свою первую шахту…повезло ему, а не мне! Я ведь тоже искал, я тоже нанял экспедицию, людей, вложил в это все свои деньги. А повезло ему! Ему…опять ему, а не мне! И…София…София…она ведь вначале познакомилась со мной, а потом…потом выбрала ЕГО. Какого хрена? Ведь я… я умнее, я красивее. Но это все из-за хромоты, я уверен. Твой отец специально сделал меня хромым, чтоб я стал хуже него.

— Но…но папа оплатил тебе учебу! А мама никогда не встречалась с тобой. Она полюбила папу с первого взгляда.

— Я его всегда ненавидел! Всегда! И когда он разбогател на пустом месте, а я…стал всего лишь соучредителем, я поклялся себе, что все это будет моим. Но знаешь, что он сделал, твой отец? Он поставил тебя единственной наследницей и завещал в случае твоей смерти…все деньги отправить на благотворительность! Чокнутый сукин сын! Мне пришлось…пришлось просто объявить тебя в розыск и скрывать твою смерть. А потом…потом я узнал, что ты, маленькая сучка, жива. Так вот…

Он подался вперед. Серые глаза алчно заблестели, и он весь встрепенулся от предвкушения.

— Ты отречешься от всего наследства в мою пользу, скажешь, где спрятаны бриллианты, и так уж и быть, я оставлю тебя в живых.

Я рассмеялась ему в лицо, а потом смачно плюнула, и он весь покраснел и подпрыгнул на месте, отхлестал меня по щекам. С такой силой, что у меня потемнело перед глазами. А на щеках вздулись полосы от его колец и перстней.

— Ты не получишь ничего. Ни денег отца, ни бриллиантов. Убивай меня, и все это уйдет церквям и нуждающимся! Все до копейки! Я никогда не скажу, где бриллианты, никогда!

— Тупая сука!

Схватил меня за шиворот.

— Ты не знаешь, с кем связалась. Тебя сегодня будут трахать во все дырки чем угодно, и ты расколешься, тебя просто разорвут на части. Я прикажу своим людям превратить тебя в последнюю шавку, в шлюху. И они будут тебя истязать, пока ты не подпишешь, а ты подпишешь… я тебе ручаюсь!

— Пусть попробуют!

Сдавила гвоздь сильнее, мне уже удалось ослабить веревки. Парочку из этих мразей я уложу, а потом…потом вгоню этот гвоздь себе в горло. Живой они меня не получат.

— Ты сама этого захотела. — он свистнул, — Эй, Том, начинайте.

Тяжело дыша, я сдавила сильнее гвоздь, готовая ко всему, дрожа всем телом.

— Том!

Рявкнул, и где-то снаружи послышался какой-то глухой удар. Фрэнк подскочил и бросился к иллюминатору. Выматерился и дернулся ко мне, выхватывая пистолет из-за пояса штанов. Едва он успел меня схватить, как дверь каюты рассыпалась в щепки, и я громко застонала от неверия и от…от счастья. ОН стоял на пороге. Огромный, окровавленный, в разодранной и мокрой рубашке и таких же мокрых штанах. Лысый, злой и такой…такой любимый. Все костяшки сбиты, и кулаки похожи на огромные кувалды. Тяжело дыша, стоит на пороге и смотрит то на меня, то на Фрэнка.

— Оооо, а вот и герой любовничек…все же явился, да? Не думал, что ты такой терпила! Она же тебя облапошила, эта сучка!

А сам прижимает дуло пистолета к моей голове.

— Брось оружие! Сейчас!

Керук поднял руки вверх, так, чтобы был виден ствол, а потом медленно положил его на пол и подбил в сторону Фрэнка.

— Вот так.

Он направил пистолет на Дамиана, точнее, хотел направить, а я со всей дури вогнала ему гвоздь в ногу. Раздался выстрел. Я упала, а Керук бросился на Фрэнка. Завязалась борьба. У проклятого дяди блеснул в руке нож, я видела, как он пытается порезать Дамиана. Бросилась к пистолету, схватила с пола.

И когда лезвие ножа почти коснулось горла полковника, я выстрелила. Фрэнк странно дернулся. Потом откинулся назад и завалился на спину, а я бросилась к Керуку.

Увидела на его плече быстро расползающееся пятно крови и закричала, наклоняясь, а он вдруг сгреб меня со всей силы за плечи, посмотрел прямо в глаза. Вскочил с пола, перекидывая меня через плечо, доставая что-то из-за пояса.

Когда мы запрыгнули на лодку, и Керук усадил меня на сиденье, а потом с невозмутимым выражением лица швырнул это что-то назад, и яхта с невероятным грохотом вспыхнула пламенем и разлетелась в щепки.

Какое-то время я сидела на месте, словно парализованная, а потом бросилась к нему и схватила в свои объятия, сильно сжимая за шею, целуя его лицо, осыпая поцелуями голову, глаза, губы, шею. Вначале он меня пытался оттолкнуть, а потом смял двумя руками и сам жадно впился в мои губы.

На секунду оторвалась от его губ.

— Я люблю тебя…Дамиан.

— Сучка!

— Да… — ответила ему на языке глухонемых, — твоя сучка! Прости меня… я больше никогда тебе не солгу! Убей, если солгу!

— Убью!

А сам снова привлек меня к себе и прижался губами к моим губам с такой силой, что я захлебнулась этим поцелуем.

Потом я, стоя на коленях, выковыривала ножом пулю у него из плеча, пока он, даже не морщась, смотрел мне в лицо, на мои мокрые от слез щеки. Красные, исполосованные ударами Фрэнка. А потом вдруг привлек к себе в тот момент, когда я вытащила пулю, и одними губами сказал:

— Я люблю тебя, маленькая лгунья!

Я все же стала Кейтлин Керук. И нет, у меня не было пышной свадьбы, не было миллиона гостей. Потому что мой муж не хотел брать в жены дочь бриллиантового магната Гранта. Он хотел обыкновенную жену, которая будет готовить ему обеды и убирать в конюшне. Это же Керук. Он приземленный, он просто самый настоящий мужлан, от которого воняет потом и навозом, и чей запах сводит меня с ума до такой степени, что я набрасываюсь на него, когда он убирает сено, и мы жадно занимаемся любовью прямо в конюшне.

Почти все состояние отца мы отдали на благотворительность, а остальные деньги вложили в ранчо и разведение породистых лошадей. Мой муж обожал этих благородных животных, а я обожала своего мужа. И ради него была готова на что угодно…а он всегда называл меня своей маленькой лгуньей. Мой большой и грозный полковник с добрым сердцем и огромной индейской душой.

Я стала настоящей мамой для Джекки и пообещала Керуку родить ему столько сыновей, сколько он захочет.